Открытая педагогика

— Я признаюсь, что беру ваш метод на вооружение. Из каждого метода я беру что-то, не довольствуясь чем-то одним. Каждый студент — это индивидуальность. Существует опасность одного метода, опасность, что три из десяти студентов не могут работать по определенному методу. Они могут быть очень талантливы, но теряются, работая по методу, который им предлагают. Для тех, кто остается, — другая опасность. Они становятся зависимыми от метода, от стиля, к которому принадлежит режиссер. Я не уверен, что метод, который я использую как педагог, самый лучший. Тебя судят в зависимости от результатов твоих студентов. То, что показывали ваши студенты в прошлом году, доказывает: метод, которым работаете вы, — это просто великолепно[39]. Правильно ли я понял, что надо относиться к каждому студенту как к индивидуальности, работать с каждым в отдельности, или я должен использовать общий метод?

— Учитывать в работе индивидуальность студента — самое главное. Для одного может оказаться важнее «триада», для другого «наблюдения», третьего нужно ругать, четвертого нужно больше хвалить, от пятого нужно требовать, чтобы он завтра показал еще один отрывок, послезавтра еще два, от шестого нужно терпеливо ждать прорыва в будущем и обращаться с ним осторожно… Если педагог не чувствует индивидуальности студента, ему не поможет никакая методика. Но каждый педагог действует исходя и из собственной индивидуальности. Скажем, в Бухарестском университете. Я чувствую, что Ион Кожар — это одна индивидуальность, Флорин Земфиреску — другая, Адриана Попович — третья… Индивидуальность Земфиреску оставляет отпечаток на его студентах, у Адрианы Попович совсем другие студенты. И я не утверждаю, что я всегда прав. Я вовсе не говорю: учите так! Если вам из моих лекций пригодится хотя бы что-то одно, буду рад и буду считать, что принес пользу. Я поделился своим опытом. Мы все хотим, чтобы у нас получались живые артисты. Когда я вижу педагогику, в результате которой получаются холодные, мертвые, формальные, ленивые артисты, которые не умеют энергично работать, — тогда я думаю, что это плохая педагогика. А все остальное можно по-всякому, правда?

— То, что вы говорили про студентов, когда они заканчивают и уходят в театр, что они должны остаться вместе… Я считаю, что каждый актер должен уметь работать везде, в разных условиях.

— Я бы с вами поспорил. С одной стороны, конечно, хотелось бы, чтобы твой ученик мог работать в любом театре. А с другой стороны, когда мне мой бывший ученик говорит: «Я пришел в театр, а там режиссер — формалист. Что делать?» Я ему говорю: «Не соглашайся на формальные предложения. Настаивай на своем или даже уходи». Это не значит, что артист должен капризничать, но и подчиняться глупым приказам режиссера наши ученики не будут. Я считаю, что артист должен работать в любом хорошем театре. Не в любом, а в любом хорошем! Я как режиссер работал и в плохих театрах, но сумел отстоять там свои принципы. Мне удавалось, как говорили, немножко изменить театры, в которые я попадал.

— Это хорошо, когда студенты остаются вместе. У нас были случаи, когда целые курсы составляли театры, и очень хорошие. Были случаи, когда целые курсы уходили в один театр. И каждый раз, когда они уходили вместе, они делали больше в театре.

— Вот и правильно.