Открытая тайна

Ошибка зависит от глубоко укоренившейся ложной веры в само существование индивидуального существа.

Это становится более очевидным, если сказать, что ни один феномен не может стать просветлённым, поскольку просветление нефеноменально: это ноумен.

Нефеноменальное в чувствующем существе, описанное выше как «первичная природа Будды», не нуждается ни в каком «просветлении», поскольку это оно и есть.

Замечание: «Действие», требующее «усилия», подразумевает «намерение», которое есть волеизъявление — то есть функциональный аспект «я»-концепции. Нетрудно осознать, что такое «действие» не может привести к пробуждению от отождествления с «я»-концепцией!

«Пробуждение» — это пробуждение к неизменному просветлённому состоянию.

«Немотивированное ненамеренное функционирование», упомянутое во втором абзаце, как постоянный способ «проживаемости», есть скорее результат пробуждения, а не ведущий к нему «метод» или «практика». Это также сам Путь, способ жизни в контексте Дао.

47. Говоря грамматически

С практической точки зрения одна из главных помех к пониманию послания наставников лежит просто в частях речи, используемых для передачи их учения. Говоря кратко, существительные используются там, где значение можно передать только глаголами.

Нельзя во всём винить современных переводчиков, хотя по большому счёту ошибки возникают из–за недостатка понимания всех промежуточных звеньев. Будда говорил на магахи, а его учение было записано много лет спустя на пали и санскрите. Очень немногие из наших авторитетов оставили письменные источники, и то, что после них осталось, прошло через множество рук, прежде чем попало к нам. Индийская махаяна вышла из Индии много веков назад, но до нас дошла после развития и практики в Китае, а в китайском письме части речи практически отсутствуют. И вдобавок современные языки, особенно французский с его картезианской традицией, глубоко укоренены в объективных формах, поэтому бывает трудно, а иногда невозможно, выразить мысль кроме как в чисто объективной манере. Но суть послания наставников заключается именно в том, что объективируемое не является истиной как таковое, и то, что мы есть, можно понять, только перестав «осознавать» таким образом.

Пока существительные используются для выражения какого–то учения, это учение будет иметь дело с объектами как таковыми, физическими или ментальными, но суть учения может быть передана только посредством глагольных форм и глаголов, поскольку учение имеет дело с функционированием, а не с чем–либо номинальным, которое функционирует или приводит к функционированию, что является чистым умозаключением. Это относится к каждому аспекту учения. Например, Время и Пространство — это не «вещи»: в образе существительных мы воспринимаем их совершенно неправильно, поскольку они могут быть максимум прилагательными — в зависимости от функционирования, использующего их как концепции. А «скандхи», или чувства, различные концептуализированные виды или степени сознания, являются функционированием и могут быть выражены только глаголами, или, в подчинённом положении, наречиями. Согласно учению, как объекты они не существуют.

И даже в этом случае выражение будет неточным, поскольку очевидно, что любая истина, включая саму истину, не может быть выражена, на неё можно только намекнуть или указать, потому что концептуально никакой истины не существует. Важный факт заключается в том, что использование существительных указывает в прямо противоположном направлении от того, что может стать указателем, и, тем самым, сводит на нет представление учения, делая из него бессмыслицу, а использование глаголов и отглагольных частей речи допускает предположение и указание настолько прямое, насколько это вообще возможно. При использовании существительных непонимание неизбежно, и в лучшем случае читатели убедят себя, что уловили технически невозможное слияние противоречий в терминах, а при использовании глаголов необъектное постижение немедленно становится возможным.

48. Чей ум?

В следующий раз, когда кто–то будет говорить о «его» или «вашем» уме, давайте спросим, кто в принципе может обладать таким предметом! Хуанбо в девятом веке в Китае и Шри Рамана Махарши одиннадцатью столетиями спустя оба ответили одними и тем же словами, каждый на своём языке, посетителю, пользующемуся такими понятиями, — их слова, ироничные и полные юмора, были следующими: «А сколько у тебя умов?»