Открытие Америки или Перенос Коровушкина

Соглашение, пусть и не запротоколированное какими-либо документами, было вот о чем: поскольку все жили в разных веках, то решено было, что никто ничего о своем времени, а тем более об относящихся к нему научно-технических достижениях никому не рассказывает. Иначе жившие в более ранние века могли бы получить преждевременные знания и затем использовать их, пусть даже непроизвольно, когда вернутся в свои родные времена.

А это сулило непредсказуемые последствия для тех веков, которые являются для них будущим. Возможно, привело бы к фатальным поворотам в ходе истории. Которые могли, не дай Бог,нанести непоправимый вред тем, кто вернется с этой плавучей поверхности в свои более поздние эпохи.

Само собой разумеется, строжайший запрет касался и машин времени, столь не похожих друг на друга. Устроены они, очевидно, были по-разному, к тому же Николай Леонидович подозревал, что и в самом принципе их действия были определенные различия. К некоторым, вполне возможно, сравнение подвижным пузырьком пространства-времени никак не подошло бы…

Но Соглашение есть Соглашение, и все его свято соблюдали. Хотя невзначай, конечно, иной раз проговаривались, но так, по мелочам, чтобы немедленно спохватиться.

Именно поэтому, например, француз Пьер Дюма осекся, когда, заведя разговор о некоем научном центре под названием Лапидовиль, вдруг осознал, что Николай Леонидович ничего о нем знать не может и не должен, раз прибыл из того времени, когда Лапидовиля еще не существует в природе.

Точно так же американец Хью не договорил, какими именно работами Николая Леонидовича Коровушкина, великого ученого XXI века, он восхищается в своем XXII веке. Потому что вовремя сообразил: вдруг Николай Леонидович прибыл сюда, на корабль, из того года, когда до этих работ ему еще очень-очень далеко.

Узнав же невзначай от Хью о своих грядущих открытиях, Коровушкин мог бы сделать их гораздо раньше, чем это должно было случиться при естественном развитии событий. Значит, опять-таки были вполне возможны непредсказуемые повороты истории, нежелательные события, испытать которые пришлось бы всем, кто живет в более поздние времена, когда они наконец в них вернутся.

А вернуться домой надеялись, конечно, все, потому-то и приняли Соглашение. Николай Леонидович тоже все понял и, борясь с естественным желанием, не пробовал выведать, какие именно его собственные научные заслуги войдут в историю науки.

Кстати, решено было также раз и навсегда прекратить всякие разговоры о возможных причинах всего происходящего. Разговоры не вызывали ничего, кроме досады, раздражения и нестерпимого для настоящего ученого ощущения, что его мысль бьется о какую-то невидимую преграду, преодолеть которую выше его сил. Возможно, более-менее реальные предположения обо всем можно будет строить только тогда, когда это необыкновенное путешествие хоть чем-нибудь закончится…

5

К концу второго дня пребывания Коровушкина на иррациональной плавучей плоскости, двигавшейся в океане без руля и ветрил, неведомая могучая сила перенесла на нее с каравеллы Колумба еще одну машину времени. На этот раз она была похожа на небольшие напольные весы, на которых и стоял ее экипаж, состоявший из одного человека.

Проявившись из пустоты, очередной путешественник по времени оглядел все, что было вокруг него, квадратными глазами и разразился длиннейшей тирадой на неизвестном никому, даже лингвистическому синхронизатору, языке. Потом соскочил со своих весов, на мгновение застыл на месте, бочком, осторожно обошел всех, кто в этот момент оказался рядом, но сейчас же снова разразился восклицаниями и мигом унесся куда-то в переднюю часть иррациональной плавучей плоскости.

Появившийся после этого ярко-красный диск деловито облетел оставшуюся без присмотра машину времени, издал мелодичный звон и быстро-быстро полетел вслед за ее хозяином, намереваясь, очевидно, зарегистрировать и его. Это, безусловно, должно было добавить ему новых ярких впечатлений.

Новоприбывшего, посовещавшись, решили пока предоставить самому себе - неизвестно было, как на столь эмоционального человека, только что испытавшего колоссальные психологические перегрузки, подействуют попытки немедленно вступить с ним в общение. Рано или поздно он все равно должен был потянуться к себе подобным, а деваться отсюда было некуда. Однако новоприбывший все не спешил тянуться.

- Стоит на месте, уставился на «Санта-Марию» и, похоже, все говорит сам с собой без умолку, - сообщил осторожно выглянувший из-за французского шара, чтобы посмотреть, что делает новичок, Майкл Морган. - Потому что жестикулирует без остановки. Сдается мне, в этом человеке течет южная кровь!