ОТКРЫТИЕ БЫТИЯ

То, что я говорю здесь, ни в коем случае не стоит считать антибиологическим; напротив, я считаю, что именно благодаря использованию этого подхода мы сможем понять биологию человека без каких бы то ни было искажений. Как очень метко заметил Кьеркегор: "Естественный закон действует, как и всегда". Я не согласен, однако, с некритичным принятием предположения, что организм следует понимать только на уровне тех элементов, которые стоят ниже него в эволюционной иерархии. Это предположение зачастую приводит нас к игнорированию очевидной истины, согласно которой лошадь является лошадью не благодаря элементам, присущим организмам, стоящим ниже нее, а именно в силу определенных именно ее, лошади, отличительных признаков. Таким образом, то, с чем мы сталкиваемся при неврозах – это те характеристики и функции, которые свойственны только человеку. Именно они представлены в искаженной форме у наших пациентов с нарушениями. Сознавание себя является непременным условием работы этих функций, что объясняет открытие Фрейда: для невротической модели характерно вытеснение из сознания и блокирование его.

Поэтому в задачи терапевта должна входить не только помощь пациенту в развитии сознавания; даже более важно помочь ему преобразовать это сознавание в сознание. Сознавание – это его знание о том, что что-то из внешнего мира представляет для него угрозу; оно является условием, которое, как в случае с параноиками и равноценными им невротиками, может в значительной степени выливаться в отреагирующее поведение. Но сознавание себя переводит такое сознавание на совершенно иной уровень; пациент видит, что именно ему угрожает опасность: что именно он является тем существом, которое живет в мире, полном угроз; что он является субъектом, у которого есть мир. И это дает ему возможность инсайта, "взора, направленного внутрь себя", видения мира и его проблем в соотношении с самим собой. И, таким образом, это дает ему возможность что-то сделать со своими проблемами.

Вернемся к нашей слишком неразговорчивой пациентке. После двадцати пяти часов терапии г-же Хатченс приснилось следующее сновидение. В недостроенном здании на территории аэропорта она осматривала все подряд комнаты в поисках ребенка. Она думала, что ребенок принадлежал кому-то еще, но другой человек мог разрешить ей взять ребенка на время. Потом ей стало казаться, что она завернула ребенка в свое платье (или платье ее матери), и ею овладела тревога, что ребенок может там задохнуться. К своей великой радости она обнаружила, что ребенок пока еще жив. Потом в ее голове промелькнула странная мысль: "Должна ли я его убить?"

Строение было расположено на территории того аэропорта, откуда она улетала, когда ей было около двадцати – то был очень важный акт самоутверждения и независимости от родителей. Ребенок ассоциировался у нее с младшим сыном, которого она обычно отождествляла с собой. Позвольте мне опустить здесь ассоциативный ряд, который убедил нас обоих в том, что ребенок символизировал ее саму. Сновидение является выражением зарождения и роста сознавания себя; сознания, что она пока еще не уверена в том, что это ее ребенок, и сознания мыслей о совершении убийства.

За шесть лет до начала терапии г-жа Хатченс перестала придерживаться религиозных убеждений, которым следовали ее авторитарные родители. Потом она стала исповедовать религию, близкую ей по духу. Но она никогда не осмеливалась сказать об этом своим родителям. Напротив, когда они приезжали к ней, она отправлялась с ними в церковь, с трепетом надеясь на то, что никто из детей не выдаст ее секрет. По прошествии двадцати пяти сессий, когда она уже думала о том, чтобы написать родителям об изменении своих религиозных убеждений, у нее начались приступы обморока в моем кабинете, и это продолжалось на протяжении двух недель. Внезапно она начинала чувствовать слабость, ее лицо становилось белым, она ощущала пустоту и "как будто бы внутри была вода", а потом ей необходимо было полежать несколько минут на кушетке. Впоследствии она дала название этим приступам – "постижения забвения".