Открытие Индии (сборник)

Строение и вправду сохранилось лучше прочих. Подумать, всего-то двенадцать лет, как объект покинули, а кажется, будто люди отсутствовали тут целый век.

– Точно? Чуешь машинное масло? – улыбнулась Василиса. Это была их традиционная шуточка «на удачу». Марфе полагалось презрительно фыркнуть в ответ и ответить…

– Да здесь маслом всё насквозь пропиталось. – Марфа брезгливо поморщилась. В ответ поморщилась и Василиса: не стоило бы нарушать ритуал. Марфа спохватилась: – Только пустоголовые считают, что андроиды – машины. Они живые. Аммиак чую. Аммиак.

– Ты уверена, что это не удобрения, собачка? – машинально проговорила Василиса, внутренне собираясь и настраиваясь на действие.

Однажды они несколько часов кряду обшаривали огромные, заросшие жуткими колючками ангары, пока Василисе не пришло в голову прочитать, что написано на обрывке мешка. Обрывки валялись повсюду. Это был их первый, и пока единственный прокол.

– А то! – Марфа поднялась на задние лапы, обнюхала панель замка и после секундного раздумья, пробормотав: «так-так-так, говорит пулемётчик, так-так-так, говорит пулемёт», – уверенно отстучала носом некий ритм. Диод на пульте засветился. – Вот и не заперто больше. Входим?

– Запросто, – сказала Василиса, опуская забрало. – Во имя человека и зверя и всякой божьей твари…

– Аллилуйя! – пролаяла Марфа и метнулась вперёд.

* * *

Логово покинули недавно и весьма спешно. Останки толстяка в «разделочном цехе» были совсем ещё тёплыми, даже кровь не начала свёртываться. Василиса смотрела на то, что осталось от человеческого лица, и взахлёб материлась. Выглядело это, надо полагать, диковато. Стоящая столбом мосластая девица в камуфляже – короткие волосы всклочены, в опущенной руке шлем, в другой страшенная «Ангара» с сорокамиллиметровым подствольником – изрыгает жуткую брань, неотрывно глядя на изрезанного в лоскуты мертвеца.

Хорошо, что девчонки не видят. Стыдоба.

Марфа хладнокровно изучала помещение. Вот уж кто никогда не сорвётся. Она оставалась хладнокровной даже тогда, когда они вскрыли подземный гараж, с лёгкой руки Лёлика Кокорина окрещённый позже газетчиками «детским приютом». Василиса разбила рыло Кокорину прямо в редакции. Чтобы оплатить зубные протезы и косметический ремонт щекастого Лёликова фасада, ей пришлось продать новенький «Сапсан». Повторись подобная ситуация снова, она переломала бы ему всё, что могла. Может, тогда и бросил бы писать, оставил сумасшедшую идею, будто андроиды гуманнее любого из людей; что необходимо всего-навсего понять их.

И не валялся бы здесь, распотрошенный точно бройлерный цыпленок.

Нет. Ничто бы его не остановило. «Золотое перо». «Журналист божьей милостью»… Кретин жирный!

– Здесь терминал, – пролаяла Марфа. – Целёхонький.

Василиса накрыла труп Лёлика расписанной виноградными кистями клеёнкой (андроиды питали необъяснимую тягу к кухонной клеёнке и покрывали ею в своих убежищах всё, что только могли) и двинулась к напарнице.

Терминал поражал воображение. Мощная графическая станция, отличный голодисплей, устройство ввода с виртуальным интерфейсом. Ящики системы охлаждения, увешенные ячеистыми радиаторами, вентиляторами, толстыми гофрированными шлангами. И ничего нового в базах данных. Как всегда. Как обычно. Атлас «Анатомия человека», самое последнее издание. «Философия. От античности до наших дней». «Библиотека классической трагедии» и тому подобное.

Василиса тщательно примерилась и с маху двинула прикладом в самое нутро дисплея. Опалесцирующий куб мигом погас. «А смысл? – спросила она себя. – Да никакого. Просто душу отвести». Впрочем, хотелось не бить, а стрелять. Нажать спусковой крючок, ощутить толчки отдачи, услышать ни на что не похожий клёкот «Ангары»…

Василиса села на пол, спиною привалилась к стене. У неё вдруг страшно начал зудеть недавно приращенный (даже ноготь ещё толком не отвердел) палец. Будто в насмешку, – правый указательный. Она сунула палец в рот, почесала о зубы. Марфа остановилась поодаль и смотрела на неё, точно чего-то ожидая.

– Они изучили человека досконально. Для чего эти зверства? Скажи мне, собака? Вот ты тоже результат лабораторного производства. Ты хочешь посмотреть, что у меня внутри?

– Я отлично вижу, что у тебя внутри.

– Вредное животное! Я не об этом!

– Ты, самая независимая в мире амазонка, спрашиваешь совета у искусственно изменённого существа? У овчарки с разумом семилетнего ребёнка? У собачки, отзывающейся на свист?

– Сомневаюсь, чтобы семилетние малыши были способны на подобную язвительность.

– И тем не менее…

– Да, чёрт тебя раздери! Да! Спрашиваю!

– Изволь. Если бы у тебя были собственные дети…

– Мы уговорились не затрагивать…

Марфа ощерилась:

– Слушай ответ! Так вот, если бы у тебя были собственные дети, ты бы знала, что, сколько им не рассказывай о внутреннем строении жучков и червячков, они всё равно будут тайком расковыривать разных букашек, чтобы проверить, есть ли внутри скелетик? Какого цвета кровь? Сколько времени муха способна бегать без крылышек и летать без ножек? Им не слишком-то важно, что говорят взрослые. Они хотят сами!