Открытие Индии (сборник)

– Эй, харя мохнатая! Ну-ка, стоять на месте, а то! – грозно прикрикнул Ваня и ткнул арбалетом в шею медвежонку. Тот съёжился и захныкал.

Медведица остановилась, шумно дыша и яростно сверкая очами.

– Чего тебе… д-д-д добрый молодец? – последние слова дались ей с видимым трудом.

– А ну проси, чтоб не стрелял, не сиротил детушек! – кривляясь, посоветовал Ваня и подгрёб к себе ногой грязный и растрёпанный шерстяной клубочек. Клубочек норовил откатиться и часто-часто моргал жёлтенькими глазками. – Скажи, дескать, ещё пригодишься. Ну, давай.

– Отпусти ребёнка, сволочь. Что велишь, сделаю.

– А забожись, – веселей прежнего сказал цесаревич. – Да живо, а то у меня палец затёк. Не приведи господь, дрогнет.

– Чтоб мне всю жизнь лапу сосать, – прорычала медведица с ненавистью.

Ваня, осклабившись, достал левой рукой телефон и бросил зверю.

– Когда понадобишься, звякну. А сейчас стой на месте. Без движения. Возле опушки парня твоего отпущу. О’кей?

– Это девочка, идиот, – сказала медведица ему в спину.

* * *

Волк метался в круге и выл. Флажки трепетали. Ваня потягивал гранатовый сок из фляжки и уговаривал:

– Ну-ну, серый, хорош дурить. Всё одно ведь не выскочишь. Сядь на хвост, разговор есть.

– З-загрызу!

– Вот ты меня загрызёшь! – Ваня показал волку кукиш, издевательски подвигал пальцем. – Стоп, я сказал! Слушать меня. Давно с гончими не сталкивался? Сейчас, в два счёта тятькину свору организую. – Он подпустил в речь фальшивого дружелюбия. – А у тебя ведь логово вон под тем выворотнем, да?

– Ну, ты и дерьмо! – сказал волк поражённо и, наконец, остановился.

– Тц-тц-тц, – прищёлкнул языком Ваня. – Как смело. По-волчьи.

– Живодёр! Фурманщик! Нав-ав-авуходоносор! Р-разорву в прах!

– Поговори, ага. Испытай мои нервы. – Царевич поднял к глазам руку, изучил чистоту ногтей. И вдруг гаркнул: – А ну лечь, Бобик! На брюхе ползти!

Волк заметно вздрогнул. Непримиримая дикость в глазах сменилась ясно видимым ужасом. «Как этот ферт узнал, что я на четверть собака? – думал он. – Как?!» Ответа не было. Волк с отчаянием понял, что проиграл.

– Что ты от меня хочешь? – с тоской провыл он.

* * *

Проблем с поимкой селезня не намечалось – охотничий сокол Тимур не зря считался лучшим из лучших в Европе. Зато со щукой… Ваня исполосовал блесной весь затон, выловил трёх судаков и огромнейшего голавля, но щука не попадалась. Тогда он прибегнул к последнему средству. Электроудочка была строжайше запрещена в царстве. Он сам как-то раз бросил в пруд браконьера, промышлявшего таким варварским способом, после чего опустил в воду провода, и замкнул контакт…

Но сегодня было не до законности.

Когда ударил разряд, рыбы всплыло великое множество. Ваня направлял лодку только к самым знатным экземплярам. Он торопился – электрошок штука короткая. Особенно для крупняка.

Торопился не напрасно. Щука – голубое перо уже мало-помалу приходила в себя. Плавала не кверху брюхом, а на боку, слабо двигая плавниками и хвостом. Царевич зацепил её подсаком, вытряхнул в лодку. Вместе с ней выпала какая-то маленькая блестящая рыбёшка, похожая на рыбку-звездочёта из аквариума. Впрочем, Ване было недосуг изучать гримасы природы – пусть даже столь привлекательные с виду.

Он потрепал щуку за жабры. Глаза у той обрели некоторую осмысленность.

– Слушай внимательно, – сказал царевич, – повторять не стану. Да это и не в твоих интересах: пересохнешь. Выбор у тебя невелик. Или я отношу тебя на сто шагов от воды и оставляю возле муравьиной кучи. Уверен, эти крошки сперва прогрызут твоё брюхо и выедят икру, а уж после… Впрочем, обойдёмся без физиологической откровенности. Или ты обещаешь достать для меня что угодно хоть со дна моря. Поняла – кивни.

Щука дёрнула хвостом.

– Годится, – сказал Ваня. – Ты, вообще, говорящая?

Щука вздрогнула телом в отрицательном смысле.

– Не беда, главное – меня понимаешь. Выбираешь, разумеется, сотрудничество и возвращение в родную стихию?

Щука с остервенением закивала, треща начавшей подсыхать чешуёй.

Ваня удовлетворённо потёр руки и вывалил щуку за борт. Когда он покидал лодку, забытая золотенькая рыбёшка прошептала ему вслед: «Отпусти ты меня, королевич. Дорогой за себя дам я откуп…»

Ваня не услышал. Он скинул ногой в воду надоевший путеводный клубочек ведьмы Феодоры и размашисто зашагал к возвышающемуся невдалеке дубу, дудя под нос «…мы наступаем, и враг бежит, бежит, бежит!».

В кроне дуба празднично поблёскивал кованый сундук.

* * *

Кощей схватился за грудь и рухнул на колени, по-старушечьи причитая:

– Ой, ой! Что же это? Как же? Иванушка, золотое сердце, не губи. Брось, брось баловаться с яичком. Ой, аккуратнее, ради всего святого!

Он бухнулся лбом в мозаичный пол и молитвенно протянул к Ване руки.

– Позвольте, но что для вас свято, милейший? – высокомерно осведомился царевич и приблизился вплотную. Кощей смотрел на него снизу вверх. Сапог царевича очутился рядом с Кощеевой ладонью. Ваня секунду подумал и поставил на унизанные перстнями пальцы кованый каблук. Легонько надавил. – Так что-с?

– Жизнь, жизнь свята!

– Чья жизнь? – Ваня надавил сильнее.

– Всякая, всякая! У-уй, рученька моя!..