Открытие Индии

Сегодня, когда идеи национализма получили несравненно большее развитие, индийцы, проживающие в других странах, неизбежно образуют единую национальную группу и в ряде вопросов действуют совместно, невзирая на существующие между ними внутренние расхождения. На индийца-христиа-нина, куда бы он ни явился, повсюду смотрят как на индийца. Индийца-мусульманина считают индийцем и в Турции, и в Аравии, и в Иране, и в любой другой стране, где ислам является господствующей религией.

Я полагаю, что все мы по-разному представляем себе свою родную страну, и не найдется двух таких людей, которые мыслили бы совершенно одинаково. Когда я думаю об Индии, я думаю о многих вещах: об обширных полях и бесчисленных деревушках; о малых и больших городах, которые я посетил; о волшебной силе периода дождей, несущего жизнь иссохшей от жажды земле и внезапно превращающего ее в грандиозный, чарующий зеленый ковер; о великих реках и горных потоках;

о Хайберском проходе и его суровых окрестностях; о южной оконечности Индии; об отдельных людях и о народных массах; и прежде всего — об увенчанных снегом Гималаях или о ка-кой-нибудь горной долине в Кашмире весной, когда вся опа покрыта цветами и слышатся всплески и журчание протекающего по ней ручья. Мы сами выбираем и храним в своей памяти эти картины, и я бы предпочел запомнить эту горную панораму, чем более обычный ландшафт жаркой, субтропической части страны. Обе эти картины правдивы, ибо Индия простирается от тропикфв до умеренного пояса и от районов, близких к экватору, до холодного сердца Азии.

СТРАНСТВИЯ ПО ИНДИИ

В конце 1936 и в первые месяцы 1937 года я разъезжал по стране, все ускоряя темпы передвижения, которое наконец превратилось в бешеную скачку. Я проносился по нашей обширной стране, как вихрь, двигаясь день и ночь, вечно в пути, почти без остановок и отдыха. Меня требовали повсюду, а время было ограничено, так как приближались выборы и я должен был обеспечить на них победу для других. Я путешествовал главным образом в автомобиле, а частично также на самолете и по железной дороге. Иногда мне случалось совершать короткие переезды верхом на слоне, верблюде или лошади, плыть на пароходе, в весельной лодке или в челне, пользоваться велосипедом или передвигаться пешком. Эти необычные и разнообразные средства передвижения оказывались иногда необходимыми в глубинных районах, удаленных от проторенных путей. Я постоянно имел при себе двойной набор микрофонов и громкоговорителей, ибо без них невозможно было выступать перед огромными массами слушателей и я сорвал бы себе голос. Эти микрофоны путешествовали вместе со мной по самым удивительным местам, от границ Тибета до Белуджистана, где раньше ничего подобного не видали и не слыхали.

С раннего утра до поздней ночи я странствовал с места на место, и повсюду меня ожидали огромные сборища, а в промежутках между выступлениями, в пути, мне приходилось неоднократно останавливаться там, где меня встречали, чтобы приветствовать, терпеливые крестьяне. Эти импровизированные встречи нарушали мое перегруженное расписание и задерживали все последующие выступления, но мог ли я проехать мимо, не уделив внимания этим скромным людям? Опоздание добавлялось к опозданию, и на многолюдных собраниях, происходивших под открытым небом, немало минут уходило у меня на то, чтобы пробраться сквозь толпу к трибуне, а затем выбраться обратно. Каждая минута имела значение. Они нагромождались одна на другую, превращаясь в часы, так что к вечеру оказывалось, что я опаздываю на несколько часов. Но толпы людей ожидали терпеливо, хотя была зима и они под открытым небом в своей жалкой одежде дрожали от холода. Моя дневная программа растягивалась, таким образом, на восемнадцать часов, и мы заканчивали свои дневные разъезды только в полночь, а то и позже. Однажды в середине февраля в Карнатаке мы перешли все границы и побили свои собственные рекорды. Программа этого дня была очень насыщенной, а нам пришлось пробираться через горы, поросшие необыкновенно красивым лесом, по извилистым и не очень удобным дорогам, по которым двигаться можно было лишь очень медленно. Мы побывали на нескольких чрезвычайно многолюдных митингах и на множестве небольших. Наше первое выступление в этот день состояло(|ь в восемь часов утра, а последнее — в четыре часа ночи (оно должно было состояться семью часами ранее), после чего нам еще пришлось проделать 70 миль, прежде чем мы достигли места нашего ночлега. Мы прибыли туда в семь часов утра, покрыв за эти сутки 415 миль и побывав на множестве митингов. Это был двадцатитрехчасовой рабочий день, а час спустя мне уже надо было приступать к программе, намеченной на следующий день.