Открытие, которого не было

Секрет – в жирной придунайской земле и сухом и горячем климате. С утра до ночи испаряя влагу в мадьярской духовке, ягоды накапливали под своей кожицей такой концентрат глюкозы, витаминов и естественных стимуляторов, что после регулярного употребления кадарки или мушкатая усы у мужчин становились густыми и жесткими, волосы на голове начинали заметно темнеть, а женщины теряли всякую возможность бороться со своими тайными желаниями.

Вслед за холодной влагой в рот отправился пышущий жаром рыбный бульон. В первые секунды его острота показалась чрезмерной, но зажевав ее кусочком сома, хотелось почувствовать этот пожар снова.

Они проговорили почти два часа.

Но вопроса об электромагнитном языке, позволяющим человеку общаться с Миром, Алан больше не затрагивал. А Аркадий, не желая выдавать свой интерес, разговора о нем тоже не заводил.

То ли полынный степной воздух, то ли идущая от воды свежесть, то ли волшебство венгерского вина привели к тому, что через два часа они не покинули корчму, как предполагали, а заказали мясо по-мадьярски.

Но, впрочем, ради этого блюда не они первые откладывали любые другие занятия.

Делается оно так.

Кусок мяса сначала зажаривается в сильно разогретом свином жире до образования твердой корочки, заключающей внутренность куска в своеобразную капсулу. Затем, в соусе из муки, красного вина и жгучего перца мясо тушится уже в этой твердой оболочке до полной мягкости. И получается еда, хоть ненадолго, делающая слабого человека сильным. Сильного – силачем. Силача – героем.

На гарнир к пылающему мясу подали крупно порезанные, слегка отваренные белые грибы с ломтиками жареного во фритюре картофеля.

Чтобы усмирять заключенный внутри толстых мясных кусков жар, они взяли еще графинчик вина. Только теперь это была густая, как сок, темно-вишневая королева дунайских красных вин – кадарка.

Все это вместе взятое привело к тому, что к вечеру они оказались не в гостинице на Балатоне, как собирались утром, а в городе Секешфехервар, который в годы второй мировой три раза переходил из рук в руки. У солдат 2-го Украинского фронта, дравшихся здесь с 6-ой немецкой танковой дивизией «СС», даже родилась шутка: «Секеш-фехервар очень трудно взять. Труднее этого только его произнести.»

И не доехали они до Балатона всего пятидесяти километров, конечно, не случайно. Именно в этом городе с труднопроизносимым названием находился хорошо им знакомый массажный салон мадам Эльжбеты. Конечно, за этим физкультурно-медицинским названием скрывалась совсем другая сфера услуг, оказываемых салоном. Так же, как скрывались за официальными занятиями двух приятелей на самом деле совсем другие профессии.

И вот, когда они поднимались по деревянной лестнице в спальные номера, Алан неожиданно произнес, обращаясь к Аркадию:

– У моего руководства есть сильные подозрения, что кое-кто научился разговаривать с Миром на его электромагнитном языке! Этот кто-то прячется далеко от сюда. – он махнул рукой. – В Азии. За Уралом…

У каждого на руке висела своя дама.

Обычно бледная кожа на лице Левандовски горела, будто ее натерли жгучей венгерской паприкой. А бесцветные глаза, благодаря степной мадьярской кухне, превратились из равнодушно-рыбьих в оживленно-собачьи.

Аркадий впечатал в память, каждое из слов этой фразы. Хотя сделал вид, что кроме полногрудой фроляйн Илоны его в эти минуты ничто не интересует.

Огненная венгерская кухня требует с собой предельно осторожного обращения. Иначе человек начинает говорить то, что он не должен говорить ни при каких обстоятельствах…

.. Аркадий с Бокаловым стояли на террасе ресторана «На пристани», вдыхали чистый речной воздух и смотрели в черную водную глубину. Под ее непроницаемым покровом шла какая-то своя жизнь. Время от времени раздавался негромкий всплеск, и дебаркадер лизала ласковая, как кошка, волна.

– Да, хорошо у вас здесь… – задумчиво произнес Лев Иванович. – Тихо. Спокойно. Никто никуда не бежит… В чем-то я тебя понимаю, полковник… Есть тут своя правда, есть!

Сначала они не обратили внимания на какие-то новые звуки, появившиеся в воздухе. Где-то на берегу, перед входом в ресторан прозвучал несильный хлопок. Потом, через небольшой промежуток времени, словно бы зазвенело стекло.

Аркадий краем глаза заметил что-то странное за своей спиной. Он обернулся и увидел в стекле окон-иллюминаторов «Парадиза», яркие световые блики..

Внезапно жерла иллюминаторов окрасились в сплошной красный цвет. Снизу раздался женский визг и мужской трубный выкрик: «Пожар!»

24. Пожар и его последствия

Они непонимающе взглянули друг на друга.

Неуместным в этом покое был раздавшийся крик и то, что он мог означать.

«Пожар!» – истошно закричали уже несколько голосов.

В ту же секунду на террасу вбежал человек, который привел Аркадия к Бокалову. В стеклах его больших очков метались лисьи хвосты пламени.

– Лев Иванович! «Брабус» горит! Эти суки «Брабус» подожгли! – тяжело дыша, выдавил он из сухого горла.