Открытие медлительности

Зеленый Чулок с ними не пошла, она осталась в племени. Остался и один из воинов Акайтхо — из-за нее. Это знали все, кроме Худа. Даже Джон.

Худ говорил, что он непременно вернется сюда и будет жить вместе с Зеленым Чулком в форте Провиденс или где-нибудь еще. Все кивали и молчали. Включая Бека.

Джон Франклин в очередной раз вызвал восхищенное удивление индейцев — он не бил мух. Когда однажды какая-то муха уселась ему на руку, а он в это время налаживал секстант, он просто сдул ее легонько и сказал:

— В мире достаточно места для нас обоих.

Акайтхо спросил Вентцеля:

— Почему он так делает?

Вентцель спросил Джона и услышал в ответ:

— Я не могу ее ни съесть, ни победить.

— Что верно, то верно, — прошептал Бек за спиной Джона. — Комара ему никогда не поймать!

Вентцель услышал это и передал Джону. Впрочем, Джон прекрасно знал, что и Бек, в свою очередь, передаст ему все сказанное потихоньку Вентцелем, как знал он и то, что оба они никогда не поймут, насколько мало его все это интересует.

Акайтхо все примечал — и то, как огорчен был Джон отношением торговых компаний, и то, как досаждал ему Бек, и то, как грызутся между собой, бывает, члены экспедиции. Однажды он сказал:

— Волки живут по-другому. Они любят друг друга, трутся носами и кормят друг друга.

Адам перевел.

Джон несколько смутился. Он не знал, как ему ответить, чтобы при этом не касаться своих спутников. Посему он для начала отвесил поклон и ничего не сказал. Вечером у него был готов ответ:

— Я много думал о волках. У них есть одно преимущество — они не умеют говорить.

Теперь Акайтхо склонился в поклоне.

Четыре недели спустя они достигли устья Копермайна. В любой момент можно было ожидать встречи с эскимосами, которые добывали тут на берегу медь. Акайтхо счел, что благоразумнее будет, если он с племенем отправится назад, на юг. Похоже, вождь не мог поручиться за то, что его воины спокойно примут эскимосов.

— Они говорят, что мы полулюди-полусобаки. А сами пьют кровь, едят потроха и сушеных мышей. Мы лучше уж повернем обратно. Теперь вам придется добывать себе пропитание своими силами.

Договорились, что Вентцель пойдет вместе с ними и, на тот случай, если экспедиция потерпит неудачу и не доберется до судна Пэрри, подготовит как следует форт Энтерпрайз — сделает необходимые запасы продовольствия и боеприпасов.

Худ подступился к Акайтхо с расспросами, где его племя собирается быть следующей весной. Акайтхо, сохраняя непроницаемое выражение лица, объяснил, что найти их можно будет к югу от Болышого Медвежьего озера. Кескарах протянул руку и сказал:

— Если будет голодно, пейте больше, иначе умрете!

И вот она снова перед ними, серая, по-слоновьему морщинистая поверхность знакомого озера! Скоро здесь будут тянуться чередой суда Ост-Индской компании и пойдут корабли в Австралию, Сан-Франциско, Панаму и на Сэндвичевы острова. Хотя какое ему дело до этих пассажирских судов! Джон невольно рассмеялся. Он пребывал в отличном расположении духа.

Здесь, на холме, царила тишина. С его поросшей мхом вершины можно было увидеть море, там, за рекой Копермайн. А вдалеке, на фоне нежно-розового неба, обозначились очертания двух плоских островов, покрытых снегом, или это уже льды? В воздухе пустота, все насекомые куда-то подевались. Не слышно ни звука, только шуршание одежды да легкий хруст — суставы.

Взору Джона открылась незнакомая земля, спокойная и безграничная, как отцовский сад из детства. И море было все такое же, несокрушимое. Тысячи флотилий бороздили его, не оставляя после себя никаких следов. Море каждый день выглядело по - новому и в этой своей переменчивости оставалось неизменным во веки веков. Покуда существует море, миру не на что жаловаться.

От мечтаний его оторвали вояжеры: они обступили Джона и дружно заявили, что не желают отправляться в море на таких ненадежных лодках.

Бек сказал им, что это совершенно не опасно. Худ заметил, что там, может быть, очень красиво. Ричардсон заверил со всей определенностью, что наверху есть спасающая денница, которая всех защитит. Хепберн пробурчал:

— Вы мужики, в конце концов, или нет?

Джон выслушал все это вполуха. Поскольку он

с уважением относился к вояжерам, они терпеливо ждали, что же он скажет. Он смотрел вдаль, подбирая подходящие фразы. Затем он повернулся и посмотрел на Соломона Беланже:

— У нас не прогулка. Но позади нас больше опасностей, чем впереди. — Затем он снова обратил свой взор к морю и тихо добавил, как будто только для себя: — Иных возможностей осуществить задуманное у нас нет. Такое уж у нас путешествие.

Соломон Беланже сказал, что, значит, придется обходиться тем, что есть. Бек скривился. Остальные англичане откровенно восхищались Джоном. Экспедиция начала готовиться к выступлению.

Бек все никак не мог успокоиться — что-то засело в нем, то ли шутка, то ли дерзость, то ли ярость, и он, судя по всему, все никак не мог избавиться от неприятного груза. Не было никого, кому интересно было его мнение, никого, кто был бы таким же, как он. Вот почему он в конце концов обратился к Худу и сказал, будто извиняясь за что-то: