Открытие себя

– Мы, нижеподписавшиеся: начальник отдела материально-технического обеспечения Приятель А. А., инженер лаборатории ЭПУ Самойленко А. Е. и материально ответственное лицо той же лаборатории техник Убыйбатько… проставьте свои инициалы, написали? – составили настоящий о нижеследующем…

Я слушаю – и впадаю в транс. Сам не знаю, какой я сейчас: надвариантный или здесь-сейчасный. Ведь вот как оно бывает: можно что-то задумать, интересно вкалывать, подгоняя себя предвкушением успеха: можно склепать что-то впечатляющее. Но не дай бог, если из-за «давай-давай», из-за неучтенных мелочей при изготовлении или мелких промахов в проекте ваша машина откажет при испытании. Новое устройство часто называют детищем. Это не так: первый шаг ребенка самый безответственный – первый шаг машины самый ответственный. Споткнулась – все: в нее утратят веру, вынесут приговор «не получилось». Почему, кто виноват – это уже тонкости. Не получилось. Оттащат ваше неродившееся детище куда-нибудь, где коллеги из смежных лабораторий смогут укромно потрошить его для своих надобностей, и будет стоять оно, ободранное и страшное, как угрызение совести. И вы будете избегать проходить мимо него.

– …в результате испытания на длительную работу, из-за демонтажа, а также воздействия атмосферных условий при открытом хранении, – монотонно диктует Альтер, – необратимо вышли из строя все остальные узлы.

«Про пожар бы надо еще, – думаю я. – Реквием в форме акта списания…»

И наконец заключительная фраза:

– …считать полностью списанной. Лом в количестве… ну, скажем, пятьдесят килограммов, так, Алеша? – сдать на склад металлоотходов.

Глава 6 Все варианты Тюрина

Требовать от человека, провозглашающего великие истины, чтобы он сам следовал им, – значит требовать слишком многого.

Ведь, провозглашая истины, так устаешь!

К. Прутков-инженер. Мысль № 46

1

Когда я возвращаюсь, то замечаю в комнате приглушенную сосредоточенность. Все заняты делом. За моим столом сидит в вольной позе коренастый мужчина в темно-синем костюме. Волнистые волосы тщатся замаскировать розовую плешь. Белый воротник обтягивает шею с тремя крепкими складками. Широкие пальцы в светлых волосиках барабанят по оргстеклу на столе. Павел Федорович Уралов, прошу любить и жаловать.

Во мне все как-то подбирается. Заслышав мои шаги, Уралов поворачивается всем корпусом, доброжелательно смотрит из-под белесых бровей блестящими голубыми глазами:

– Так как ваши успехи, Алексей… э-э… Евгеньевич?

Что меня всегда умиляет в Паше, так это его «э-э» перед отчествами сотрудников. Отвечаю уклончиво:

– Ничего, благодарю.

– Первые матрицы сегодня выдадим?

– Мм… нет. На той неделе.

– Хм!.. – Уралов встает, оказывается одного роста со мной. Энергично поводит широкими плечами. – А в отделе электронных систем ждут. Стенд собрали под них.

Слышать это неприятно. Черт догадал меня наобещать матрицы этому отделу. А все Стасик-Славик, он подбил…

– Я уж упросил их не прижимать со сроками. Не успевает, мол, исполнитель. Но самое крайнее к концу месяца надо дать.

Я не могу сдержать изумленный взгляд: неужели мы с Ураловым будем в тех же отношениях и к концу месяца, после ученого совета? Рассчитывать все-таки уцелеть?!

…Не имеет значения, какой я сейчас разговариваю с Пал Федорычем: надвариантный или обычный, которому надо матрицы к концу месяца выдать. Есть варианты, где он берет верх надо мной, есть и такие, где не берет, даже напротив, – но нет таких, где бы мы с ним были заодно, в мире и согласии. Наше противостояние имеет тот же первичный иррационально-глубинный смысл, как и моя дружба со Стрижом. Конкретные обстоятельства будто и ни при чем, на поверхности. Он тоже чувствует это, насторожен.

А вот с каким Ураловым я сейчас общаюсь? Он ведь тоже был в Нуле, перебросился оттуда – довольно странным образом, и больше мы там его не видели.

Пал Федорыч, наш благородный кшатрий, вернулся из отпуска в благополучный, с живым Стрижом, вариант Нуля – свежий, загорелый, осанистый. На готовенькое. Начал знакомиться с тем, что мы здесь без него… это… соорудили. Познакомили. Преобразованная и расширенная комната, из которой было удалено все ненужное для эмоциотрона, произвела впечатление на Уралова своей функциональной цельностью. Два дня вникал в схемы, магнитозаписи, снимки.

– Так вы ж это… продемонстрируйте в натуре – что и как?

В натуре «что и как» демонстрировал Сашка, первый из нас, кто освоил быстрое скольжение по ПСВ туда и обратно. Это требует высокой собранности – быть в пятимерном мире, как в обычном, перемещаться усилием воли, будто шагать.

Итак, Стриж в стартовом кресле, в окружении электродов. Я за пультом, Алла на медицинском контроле. Тюрин вводит Павла Федоровича во все технические детали – и в голосе его, не могу не отметить, дрожь искательности, чуть ли не подобострастие… (перед кем, Кадмич!).