Открытие себя

…Когда красили готовую «Эву», вся комната благоухала ацетоновым лаком. Мы тоже. Вот она стоит – приземистая тумба цвета кофе с молоком, вся в черненьких ручках, разноцветных кнопках, клавишах, индикаторных лампах, металлических табличках с надписями и символами. Казалось, автомат довольно скалится перламутровыми клавишами устройства ввода.

Как было хорошо, как славно! В разные организации полетели красиво оформленные проспекты: «В институте электроники создан… разрабо… эксплуати… быстродействующий малогабаритный электронно-вычислительный автомат ЭВА-1!» Из других отделов приходили поглазеть, завидовали. А мы все были между собой как родные.

Правда, многоопытный Ник-Ник не раз заводил с Пашей разговор, что надо бы погонять «Эву» при повышенной температуре, испытать на время непрерывной работы, потрясти хоть слегка на вибростенде – чтобы быть уверенным в машине. А если обнаружится слабина, то не поздно подправить, улучшить конструкцию.

Но какие могли быть поиски слабин, если в лабораторию косяком повалил экскурсант! Кого только к нам не приводили: работников Госплана республики, участников конференции по сейсмологии, учителей, отбывающих срок на курсах повышения квалификации, делегатов республиканского слета оперуполномоченных… Только и оставалось, что поддерживать автомат в готовности.

В роли экскурсовода Уралов был неподражаем. Он не пускался в нудные объяснения теории, принципа действия – зачем! – а бил на прямой эффект.

– Вот наш автомат ЭВА. – Павел Федорович движениями, напоминающими пассы гипнотизера, издали как бы обводит контуры машины. – Производит программные вычисления по всем разделам высшей математики. Включите, Алексей… э-э… Евгеньевич!

Я (или Александр… э-э… Иванович, или Радий… э-э… Петрович, или Герман… э-э… Игоревич) включал. Лязгал контактор. Вспыхивали сигнальные лампочки. Прыгали стрелки. Видавшие виды оперуполномоченные замирали.

– Набираем условия задачи! – (Пассы. Я ввожу клавишами что-нибудь немудреное, вроде квадратного уравнения по курсу средней школы.) – Вводим нужные числа… – (Пассы. Я нажимаю еще клавиши.) – Считываем решение!

– Где? Где? – волновались делегаты. Потом замечали светящиеся числа в шеренге цифровых индикаторов. – А! Да-а!.. Тц-тц-тц!

Входим во флигель. В большой комнате снабженцев галдеж, перемешанный с сизым дымом. Грузный мужчина со скульптурным профилем римлянина и скептическими еврейскими глазами сразу замечает нас:

– Ага, вот ви-то мне и нужен! – Он вылезает из-за стола, берет бумаги, направляется к нам. – Пойдемте. Ах, опрометчивый человек Павел Федорович! И зачем он поставил «мигалку» на баланс? Так бы списали по мелочам туда-сюда. А теперь… ведь сорок две тысячи новенькими, чтобы вы мне все так были здоровы! Еще утвердит ли акт главк, это вопрос.

Альтер, как и все, не помнит уже официального имени автомата – «мигалка» и «мигалка».

…Все было хорошо, все было прекрасно. Потом приехала государственная приемочная комиссия, пять дядей из головных организаций. Дяди быстро согласовали набор испытательных заданий для «Эвы» – посложнее квадратного уравнения, опечатали дверцы и панели автомата, включили его на длительную работу; составили два стола глаголем – и принялись задавать вопросы, выслушивать ответы, знакомиться с чертежами, вести протокол.

На третий день работы автомат начал сбиваться, в числовых индикаторах вместо правильных цифр вспыхивали ненужные нули. Дальше – хуже. На пятый день, в разгар заседания комиссии, когда Павел Федорович со слегка перекошенным от неприятных предчувствий лицом обосновывал выбор именно такой схемы и такой конструкции, ЭВА совсем перестала отзываться на команды с пульта. Числовые индикаторы то с бешеной скоростью меняли цифры, то гасли; потом стали зажигаться все цифры сразу: сначала правая сторона (положительные числа), потом левая – отрицательные. Казалось, что на плоской бежевой морде автомата растерянно моргают красные узкие глаза.

Председатель комиссии, подполковник и кандидат наук Вдовенков, лысеющий брюнет, огляделся на предмет отсутствия женщин, почесал подбородок и спросил у Паши:

– А чего это он у вас подмигивает, как шлюха?

Мы втроем опять выходим во двор, направляемся в дальний его угол. Там среди разломанных ящиков, погнутых каркасов и битых раковин стоит «мигалка». Точнее, то, что от нее осталось.

– Да-а… – тянет Альтер, останавливаясь перед ржавой коробкой с дырами приборных гнезд. – Даже крепеж поснимали, скажите пожалуйста! – Он пнул коробку, листы с облупившимся лаком жалко задребезжали. – Как после пожара.

Я стою в оцепенении: последними словами начснаб как бы свел вместе обширный пучок вариантов (в том числе и с пожаром в лаборатории); в них осталось ровно столько от нашей «Эвы», электронной собаки, угодившей под самосвал судьбы: одно шасси. Все по Теории, по Тюрину.