Открытия, войны, странствия адмирал-генералиссимуса и его начальника штаба на воде, на земле и под землей (первое издание)

Быстренько заготовили продукты и стали ждать, когда все уснут. Но женщины разговорились у Петькиной матери, поэтому, видя, что конца беседы не будет еще долго, Мишка и Владька разом «засмущались», вышмыгнули за дверь, побежали домой, схватили заготовленную амуницию и спустя час уже вышагивали под покровом темноты в сторону Змеиной горы.

Часа четыре они шли по дороге, потом свернули в лес, развели костер, поспали до зари, а рано утром со свежими силами опять двинулись в путь.

Попутной машины им не подвернулось, они шли пешком почти до самых Засуль, потому что решили сделать угол и подойти к Змеиной горе справа, вместо того чтобы пробираться напролом через тайгу по диагонали.

Сумерки захватили их еще далеко от Змеиной, и они собрались сделать новый привал, когда Мишка уловил запах костра. На этот запах они продирались уже в кромешной темноте, исцарапанные, в ботинках, полных воды. Однако надежда выследить противника, который завтра, возможно, бесследно исчезнет, гнала их вперед. Впоследствии они диву давались, как смогли перебраться живыми через сплошное болото, куда, по рассказам, и бывалые охотники редко захаживали. Змеиная гора вообще считалась проклятым местом. А с тех пор, как в деревнях остались одни женщины, в эти края и вовсе никто не заглядывал: детей пугали ими.

Первая ссора бандитов

Петька не думал о том, что это вода льется к нему в горло из бутылки, — это лилась жизнь, которая уже уходила от него, а теперь возвращалась холодными, благодатными глотками.

Они выпили все, что было в запасе у Владьки с Мишкой. Мишка хотел броситься искать еще воды, Петька остановил его: не надо…

— Бежим?.. — шепотом спросил Мишка.

К Петьке вернулась жизнь, но вместе с тем вернулось и чувство усталости, изнеможения, боль в каждом суставе. Они были всего метрах в пятидесяти от поляны, на которой спали бандиты.

— Слушайте меня, — сказал Петька. Окликнул в темноту: — Никит…

— Ов… — отозвался начальник штаба, как будто не бывало в жизни никаких таких происшествий и в голове его опять заворошились мириады перепутанных до рассеянности идей.

— Порядок? — спросил Петька.

— Порядок! — ответил Никита.

— Слушайте меня… — продолжал Петька, обращаясь к Мишке и Владьке. — Бежать нам нельзя. Да мы и не сможем еще. Но не в том дело. Это бандиты, надо не упустить их. Понятно?

— Понятно, — сказал Мишка. — Иду следить.

Петька остановил его.

— Бандиты — это раз, с одной стороны, то есть. У них наш клад — это с другой стороны. Сокровище, понятно?

— П-понятно, — сглотнул Мишка.

— Ладно… — сказал Петька. — А мы уйдем туда, полежим… — показал в темноту.

Мишка снял было телогрейку. Петька отказался от нее. Взял телогрейку Владька. Мишка исчез в темноте.

Туман опять заволакивал Петькину голову. Точно пьяные, прошли вслед за Владькой дальше, в гущу леса.

И то ли засыпая, то ли опять теряя сознание, слышали, как Владька укрывает их телогрейками — своей и Мишкиной. Не слышали, как Владька навестил Мишку, как прилег рядом, как сменялись они возле поляны.

Дежурил Мишка, когда проснулся чернобородый.

Проснулся, сел, тупо глядя в затухающий костер, обхватил голову руками, потряс ею. Бросил на угли охапку хвороста и вдруг разом обернулся к деревьям, у которых были привязаны Никита и Петька. Вскочил.

Друзья предусмотрительно скрывались в противоположном от этих деревьев краю леса. И Мишка сидел в засаде с противоположной от деревьев стороны. Мишка поправил за ремнем открытый складник и крепко стиснул в руке Владькин дротик. Петькин дротик тоже лежал у его ног. И луки. Это уж Мишка, понимая, что делает не совсем благоразумное дело, выполз и подобрал оружие, валявшееся в десяти шагах от него. Хотел доползти до ружей. Но оба ружья были под руками у бандитов, а они то и дело шевелились, что-то бормотали, не то во сне, не то просыпаясь время от времени.

Поднимать тревогу было нельзя. Петьку с Никитой не утащишь на себе…

Чернобородый спешным шагом пересек поляну, подхватил с земли обрывок Петькиной веревки и зарычал на весь лес.

От этого рыка проснулся и вскочил на ноги Проня.

— Болван! Идиот! — размахивая перед его лицом обрывком веревки, стал кричать чернобородый. — Ваше благородие задрипанное! Вот! Вот! — тыкал он Проне в лицо. — Где эти змееныши?! Следы заметаем?! Замел?! Ищи их! Ухнем со скалы, да?!

Проня оттолкнул его.

— Отойди, дурак.

— Это ты дурак, ваше благородие!

И, словно угадав помыслы друг друга, они разом схватились за ружья, разом щелкнули курками, разом замерли, когда Проня сказал:

— Стой!

Распрямились оба, не поворачивая стволов друг к другу.

— Погоди! Дурость делаем! — предупредил Проня. — Я виноват, согласен, надо было удушить чертенят!.. Но теперь что поделаешь! Положи ружье, обговорим!..

Медленно оба наклонились, положили ружья, оба разом осторожно спустили курки, оба выпрямились.

— Сядем! — сказал Проня. — Далеко ли они уйдут?! Либо потонули уже, либо найдем в двух шагах! Куда они, полудохлые!..

Чернобородый скрипнул зубами, успокаиваясь.

— Пошли, сейчас найдем! — воодушевился Проня. — Клянусь — они далеко не ушли!