Открытки от незнакомца

Я борюсь с соблазном ответить, что мой спутник отлучился в вагон-ресторан и сейчас вернется, но мне будет совестно, когда она пересядет, а спутник так и не материализуется. Я мотаю головой и отворачиваюсь к окну в надежде избежать вагонной болтовни. Женщина пытается отдышаться – видимо, она опаздывала на поезд и была вынуждена пробежаться, – а потом принимается разбирать свою сумку. Я боюсь встретиться с ней взглядом, но все же подглядываю. Сначала она достает потрепанный сборник кроссвордов и тупой карандаш с ластиком на конце, потом мятую эклсскую слойку в целлофане. Развернув слойку, она облизывает палец и собирает им сахар. Как ни хочется мне отвернуться, я не могу оторвать от нее взгляд; она чувствует его и отвечает мне улыбкой, потом краснеет и вытирает липкий палец о свою юбку.

– Представляю, что вы обо мне думаете! – говорит она, качая головой. – Очень некрасивый способ лакомиться слойкой! – Она подмигивает мне и пожимает плечами. – Но только так и можно ее есть. Потом отламываешь верх и выковыриваешь всю смородину.

В доказательство своих слов она сгибает слойку, корка лопается, появляется начинка – темные ягоды.

– Моя мать всегда пекла их с веточкой мяты внутри. Вот же вкуснотища была! В покупных слойках никакой мяты не найдешь, но и они ничего. Хотите попробовать? – Она сует мне сплющенную слойку.

Я отрицательно мотаю головой.

– Понимаю вас, милочка. Вид не самый аппетитный.

Она продолжает отламывать по кусочку и отправлять их в рот. Вижу, как она косится на мою изуродованную руку. Можно было бы ее спрятать, но я уже давно поняла: когда на тебя таращатся, лучшая линия поведения – не сопротивляться. И я оставляю руку на столике перед собой. Женщина не отводит взгляда, хотя большинство поступило бы именно так.

– Какой у вас жуткий шрам, милочка! – сочувствует она. – Он вас беспокоит?

Я тронута тем, что она спрашивает о последствиях, а не о том, как меня угораздило пораниться, – именно это обычно волнует тех, кто не может удержать свое любопытство.

– Бывает, зудит в жару и в сырую погоду, – жалуюсь я.

– Вы живете не в той части мира, если вам противопоказана сырость, – замечает она с широкой искренней улыбкой.

После этого она открывает свою книжку с головоломками, сгибает ее по корешку. Читая, она постукивает себя по лбу карандашом. Так проходят минуты две. Наконец она кладет карандаш и выпрямляется.

– Сама не знаю, зачем заморачиваюсь, – говорит она мне. – Все равно ничего в этом не смыслю. Дочь говорит, что это полезная тренировка для мозгов. Думаю, боится, как бы я не чокнулась, ухаживай потом за мной! Забыла небось, сколько лет я ухаживала за ней! С другой стороны, в ее словах есть смысл, правда? В наше время куда ни глянь, всюду старые маразматики! Говорят, чем дальше, тем их больше.

Мы с ней незнакомы, но меня притягивает ее прямота. Что поделать, если судьба свела нас в одном вагоне? Какой может быть вред от беседы со случайной попутчицей?

– У моего отца деменция, – сообщаю я ей. – То есть болезнь Альцгеймера.

– Разве это не одно и то же? – спрашивает она. – Я думала, это разные названия одного и того же недуга.

– Деменция – собирательное понятие, – начинаю я, хотя опасаюсь вдаваться в излишние подробности и уже подумываю о том, чтобы умолкнуть. – Самим этим недугам несть числа, Альцгеймер – только один из них.

Она кивает и вроде бы обдумывает услышанное.

– А я и не знала, – сознается она. – Ваш отец очень плох?

Никогда не думала о состоянии отца с точки зрения «хорошо – плохо». Он просто такой, как есть.

– Наверное, бывают случаи и похуже. Но мы достигли стадии, когда его уже нельзя оставлять одного.

– Значит, он в доме престарелых? – Она сочувственно склоняет голову набок.

– Нет, пока еще дома, со мной.

Она не вполне понимает ситуацию и даже озирается – ищет в вагоне моего отца.

– У меня есть помощница, – объясняю я. – Приходящая сиделка. В этот раз она согласилась у нас переночевать.

– Прекрасно! – С этими словами женщина отламывает от слойки самый низ и отправляет его себе в рот. – Правильное решение. Дети приглядывают за родителями. Так поступают на континенте. У этих итальянцев есть голова на плечах. Моя дочь засунет меня в богадельню, лишь только решит, что я перестаю сама справляться.

Я согласно киваю и старательно игнорирую тот факт, что непрестанно спорю на эту тему сама с собой.

– Где ваша мать? – спрашивает меня попутчица.

– Умерла, когда я была маленькой, – отвечаю я.

Этот ответ выскакивает из меня сам собой, так происходило сотни раз, всю мою жизнь. Женщина по-доброму кивает, а я говорю себе, что, возможно, произнесла это последний раз в жизни.

– Какая жалость! – говорит она. – Не повезло вам, бедняжке. Ребенку нужна мать, и точка. Как ни хорош отец, некоторые вещи зависят только от матери. Неудивительно, что вы так хорошо ухаживаете за отцом. Наверняка между вами крепкая связь.