Открытки падали с неба

Я рассказал Инне о том, как мы встретились взглядами в маршрутке, как я вышел и понял, какую глупость совершил, как попытался ее найти, возвращаясь на остановку снова и снова. События и чувства тех дней ярко вспыхивали в моей памяти, я увлеченно делился ими с Инной, не боясь возможного осуждения или насмешки. Весь рассказ Инна внимательно слушала, не перебивая, и только по ее округлившимся глазам я понимал, что эта история действительно производит на нее впечатление. Мы подходили к той самой остановке: накренившийся после аварии остановочный павильон демонтировали, поэтому о том, что здесь была остановка, напоминал только дорожный знак.

Я остановился, Инна встала рядом, пораженная и молчаливая. Она казалась совсем юной и даже на высоких каблуках была лишь немного выше моего плеча: маленькая фарфоровая куколка. Мы стояли на месте нашей первой встречи спустя шесть лет. Я почувствовал непреодолимое желание обнять ее и не отпускать: вдруг она снова исчезнет из моей жизни? Я пристально смотрел на нее, пылко завершая свой рассказ и следя за ее реакцией:

– И вот в прошлую пятницу мне в руки попала открытка, а на ней – твое лицо. Но я все так же не знал, как тебя найти, я был подавлен. И вчера мы встретились. Представляешь? Бывают такие случайности? Это скорее какая-то магия или несказанная удача! – на этих словах я взял ее за руки и замолчал.

От прикосновения к ее коже вверх по руке молнией пробежал электрический ток. Я был так взволнован и в то же время бесконечно счастлив. Заряд распространялся теплом по телу, я решил: «Если я не сделаю это сейчас – то не сделаю уже никогда».

И неудержимо поцеловал ее.

Я проваливался, падал в бездну космоса. Казалось, я сжался до размеров атома, пустота вокруг была невообразимо огромной. Но я был не одинок. Я чувствовал нежные губы на своих губах и холодные пальцы на шее. Мы вместе летели в безмерном пространстве. Я прижимал ее крепче, я видел звезды, я видел взрывы сверхновых и рождение галактик. Наш поцелуй был божественным провидением, началом нового безграничного мира и завершением прошлой пустой жизни. Я ощущал себя альфой и омегой, я растворялся во Вселенной и одновременно наполнял собой каждую частицу пространства. Я чувствовал в себе вечность.

Я коснулся лица Инны, пальцы вдруг стали мокрыми. Я испуганно открыл глаза и посмотрел на прекрасное лицо. По щекам Инны из закрытых глаз текли слезы. Я хотел снова прижаться к ней губами, вернуть прерванное блаженство, но она оттолкнула меня рукой и открыла глаза: на меня смотрело холодное апрельское небо – чистое, голубое, пролившееся первым дождем. Несколько секунд Инна пыталась совладать с собой, держа руку на моей груди. Я не мог знать, какие чувства обуревают ее душу в этот миг. И вдруг она отчаянно произнесла:

– Не смей влюбляться в меня.

Я окаменел. Мои руки безвольно упали вдоль тела, я ничего не понимал, не хотел верить.

– Что? – сдавленно выдохнул я.

Инна сделала шаг назад и покачала головой, словно хотела, чтобы я исчез, как появившийся из ниоткуда призрак. На ее лице блестели мокрые дорожки от слез. Я хотел закричать, но не мог. Уже более спокойно, но твердо Инна повторила:

– Не смей влюбляться в меня, Даня.

Она развернулась и быстрым шагом стала удаляться от меня, не оборачиваясь. Я бы мог побежать за ней, догнать, остановить, обнять, сделать что угодно, но я ощущал полную опустошенность. Во мне не было душевных и физических сил, чтобы сделать шаг, я лишь смотрел вслед своей уходящей мечте.

Так я простоял долго, наверное, слишком долго. Инна давно пропала из виду, тихие сумерки ложились на город. Я медленно развернулся и пошел в сторону набережной, мыслей не было никаких. Я лишь хотел впустить в себя немного ветра, чтобы хоть чем-то наполниться изнутри. Я сел на скамейку и опустил голову на руки.

– Даня! – донесся крик сзади. Я вскочил и резко повернулся в мимолетной надежде: увы, ко мне бежала Маша.

Она со всех ног прыгнула на меня, целуя в щеки, губы, нос, лоб.

– Ох, я дождалась тебя! Привет! – она сияла. – Я ждала тебя около твоего дома, но уже отчаялась и решила пройтись по набережной, и тут ты! Как же я рада!

Она крепко прижалась ко мне и уткнулась в шею. Я осознал, что еще не сказал ни слова, а Маша уже продолжала щебетать, отстранившись и негодующе на меня посмотрев:

– Ты чего трубку не берешь? Я тебе весь вечер звоню. Папа с мамой в шесть сорок ушли из дома, я ждала-ждала, звонила, писала тебе. В общем, собралась и приехала сюда к восьми. Вот уже полтора часа жду на подъезде, даже пару раз к квартире поднималась, когда соседи заходили, – она грустно вздохнула. – Скоро уже надо домой ехать, родители часам к десяти вернутся. Может, зайдем минут на десять к тебе?

– Маш, я… – я бросил фразу, я понятия не имел, что надо было сказать. Я вообще не хотел никого видеть, и сейчас я был совсем не рад Маше. Я не знал, буду ли я когда-то рад видеть ее снова. – Я очень устал, прости.

Маша сникла, она явно не ожидала такой реакции от меня.