Открытое произведение. Форма и неопределенность в современной поэтике

Таким образом, возникает необходимость принимать во внимание интерактивную связь, которая устанавливается (как на уровне восприятия, так и на уровне осмысления) между соответствующими стимулами и миром получателя сообщения, связь, осуществляемую по принципу трансакции, которая представляет собой подлинный процесс формирования восприятия или интеллектуального постижения. В нашем случае это исследование не только создает необходимый методологический переход, но и лишний раз подтверждает все то, что до сих пор было сказано о возможности «открытого» использования произведения искусства. Действительно, основной темой самых последних направлений в психологии нам представляется тема фундаментальной «открытости» всякого процесса восприятия и осмысления.

Таковы перспективы, рождающиеся в результате критики тех позиций, которые занимает гештальтпсихология. Согласно этой психологии, в процессе восприятия происходит непосредственное схватывание той конфигурации стимулов, которая уже дана их объективной организацией; акт восприятия есть не что иное, как опознание этой конфигурации, которое становится возможным благодаря изначальному изоморфизму между структурой объекта и физико-психологической структурой субъекта{69}.

Против такой метафизической ипотеки, тяжелым бременем лежавшей на психологической теории, восстали последующие школы, которые в первую очередь стремились к тому, чтобы представить познавательный опыт, взятый на его различных уровнях, как опыт, осуществляемый в процессе – том процессе, в ходе которого возможности объекта не исчерпываются, но выявляются элементы, готовые взаимодействовать с установками воспринимающего субъекта{70}.

Например, американская психология, вскормленная натурализмом Джона Дьюи (но кроме того претерпевшая влияние французских течений, о которых мы еще поговорим), утверждала, что восприятие не является усвоением атомарных ощущений, о которых говорил классический ассоциационизм, а представляет собой отношение, в котором мои воспоминания, мои неосознанные убеждения, усвоенная мною культура (одним словом, приобретенный опыт) дополняются игрой стимулов, дабы вместе с формой наделить эти стимулы ценностью, которую они приобретают для меня в соотнесении с теми целями, которые я ставлю перед собой. Если мы говорим, что «момент ценности пронизывает всякий опыт», значит, мы говорим о том, что в осуществление опыта восприятия в какой-то мере привносится художественный элемент, привносится некое делание, осуществляемое в соответствии с формообразующими задачами. Как говорит Р. Лилли, «по своей сути психическая реальность предвидит и вопрошает. Она тяготеет к тому, чтобы завершить незавершенный опыт и придать ему полноту. Если мы признаем принципиальную важность такой особенности живого организма, это не значит, что мы игнорируем или недооцениваем те непреложные физические условия, которые образуют другую, необходимую часть организации жизни.