Открытые файлы

— Какие наиболее яркие характерные черты присущи жителю столицы Урала?

— Это пограничный подвид россиянина, когда он еще не сибиряк, точно не житель Поволжья и, безусловно, не житель средней полосы. Мы себе вот придумали в качестве шутки лет двадцать назад говорить, что мы — горцы, живем по законам гор, Уральских. Тут есть доля истины: мы, в общем-то, горцы, просто Уральские горы — это низкие горы. Некая наивность присуща человеку с гор, но и обостренное чувство собственного достоинства...

— Мне в Екатеринбурге не показалось, что местные жители — это какие-то уж совсем простые провинциальные люди.

— Я никогда не анализировал образ жителя Уральских гор, мне трудно сейчас сформулировать. Могу сказать так: мы немножко национальность. Результат сплава вольного казачества, татарских и башкирских племен, ссыльных каторжан, начиная с уголовников и заканчивая декабристами. Последнюю сильную волну мыслящих людей привела в Екатеринбург Великая Отечественная война — я имею в виду эвакуацию музеев, научно-исследовательских институтов, театров Москвы и Питера.

— Многие известные люди невероятно обижаются, когда их просят рассказать о себе. Говорят, обо мне много книг написано, статей. А Вы как реагируете на такую просьбу?

— Это нормально. Если удается спросить так, что мне становится самому интересно о себе рассказывать. В принципе, я понимаю, что публике это, скорее всего, интересно. Я сам сейчас читаю книжку, которую Стинг о себе как о человеке написал. Если это не пошло, не на уровне сплетен или желто-бульварной информации, то, конечно, такое чтение может быть полезным. Чего кокетничать!

— Владимир, бывает такое: журналисты пристают с интервью, а Вам в этот момент сказать особенно нечего, нет настроения, может быть. Как Вы — профессиональный артист — выходите из положения? Вы же, по-моему, никогда ничего специально не придумываете...

— Давайте будем честными. По стране бродят стада людей, которые по каким-то причинам считают себя журналистами и которые журналистами, безусловно, не являются. Есть огромное количество изданий, которые не могут или не хотят платить деньги профессиональным людям, изданий, которые берут на работу детей. Такая детская журналистика получается. И зачастую это просто неинтересно. В разных городах подходят и говорят: мы газета такая-то, нам нужно интервью. Я знаю десять вопросов, которые они зададут, и уровень этого разговора понятен. Нас спасает наличие пресс-атташе, являющегося неким фильтром. А то знаете, приходит девочка: здрасьте, ай, батарейка села, ну давайте так поговорим. Или еще хлеще, спрашивают: а как вас зовут? а что вы делаете в группе?

А если человек прошел через фильтр нашего пресс-атташе, я с ним встречаюсь. Но если при этом мне неинтересно, я стараюсь не провоцировать дальнейшие вопросы. Стремлюсь максимально сдержанно и коротко ответить: когда и где концерты, какая и когда выйдет пластинка — чтоб польза была. С другой стороны, случается, идешь совершенно без настроения, а потом чувствуешь: разговор получается...

Беседовал Владислав Корнейчук

«Политический журнал», № 106, 27 марта 2006 г.

Ностальгия/ ЧАЙФ в Давосе: 20 лет спустя... (из журнала «Банзай»)