Открытые файлы

— В твоем же рассказе столько любви и трогательных моментов... Определение «рок-музыкант», мне кажется, подразумевает больше резкости, чем нежности, какого-то хулиганства, или это стереотип?

— Одно другого не исключает. Я никогда не был паинькой и не стану, скорее всего, им. Сейчас хулиганство — это экспромт. Это происходит и в семье, и внутри группы у нас много наездов и ироничного отношения друг к другу. Хулиганим частенько, бывает очень забавно и доставляет удовольствие.

— Екатеринбург — твой родной город, город, в котором ты продолжаешь жить, и выбор этот сознательный. Что есть в нем, чего нет в других городах?

— Для меня в нем есть то, что знаю только я и не знают другие. Есть места, вещи, которые я знаю, а другие — нет. Я знаю, как пройти наискосок, как проехать. Ни в Новосибирске, ни в Питере я ничего не могу посоветовать водителю, а свой город я чувствую. Он — мой. В этом городе главное, что он — мой. В остальных городах я турист!

— А за чем ты ездишь в другие страны?

— В первую очередь, если честно, чтобы немножко разнообразить жизнь своей супруги. Я так много езжу, что я бы с удовольствием повалялся на диване. Я люблю стул или диван, которые никуда не едут. Но я понимаю, что она в основном дома и быт ее немножко заедает. Поэтому для нее это некая отдушина — уехать на неделю куда-то, не покупать продукты, не мыть посуду, не видеть одни и те же стены, побыть со мной... Во-вторых, я стараюсь ездить в места, где интересно. Путешествия — одно из самых приятных и понятных вложений средств.

— На что еще не жалко денег?

— С удовольствием трачу на подарки, на приятные людям вещи. Не жалко деньги тратить на разумную благотворительность, когда ты понимаешь, что вот сейчас конкретным людям сделал благо, им стало немного лучше, немного легче. И очень приятно деньги тратить на собственные игрушки. Двенадцать гитар для работы мне не надо, я прекрасно понимаю это! Хватило бы и двух. Было время, когда я обходился одной. Но это — мои любимые игрушки. Очень приятно тратить деньги на любые вещи, которые заставляют улыбаться твою любимую женщину. Для мужчины, по-моему, это наслаждение близко к сексуальному, понимать, что она счастлива и ты имеешь отношение к её счастливым глазам.

— А для родителей ты уже сделал все, что хотел?

— Стараюсь сделать максимально много. Они люди той еще формации, которые не умеют принимать, начинают дико комплексовать, извиняться, говорить «зачем ты тратишь на нас столько сил и денег, да нам не надо, мы можем обойтись и без этого»... Но я думаю, что самое главное, что я мог сделать для них,— состоялся как личность, как человек. Ты занимался его воспитанием, и из него что-то получилось, он кем-то стал. Наверное, ничего более важного для родителей нет.

— Слышала твою шутку: «Я обманул свою жену, она выходила замуж: за строителя, а стала женой музыканта». Не протестовали близкие, когда ты уходил со стабильно оплачиваемой работы в неизвестную гастрольную жизнь?

— Были ситуации, в которых другие матери и отцы напряглись бы, а мои переносили все спокойно, за что я им очень благодарен. Ни разу я от них упреков не слышал. Жене, наверное, до сих пор нравится не все и не всегда. Но она достаточно мужественно перенесла поворот от стройки к музыке. Мужик, если он хочет остаться мужиком, должен заниматься своим делом. Моя жена это поняла и не сопротивлялась, когда я решил создать группу.

— Значит, все-таки работа — главное?

— Мужчина придумывает себе войну, кто-то буквально это понимает и едет в Чечню наемником. Кто-то придумывает себе дело, путь. Когда начинаешь одерживать победы на своем пути, это и дает ощущение, что ты — воин. Потому что мужчина в состоянии поражения — это неприятно. Насколько серьезно он это поражение расценивает, насколько быстро накопит сил для нового боя, для другой победы — у каждого по-разному. А за ощущением победы приходит ощущение достоинства. Не в пафосном, а в обычном смысле слова. А когда человек к себе относится достойно, он и к окружающему миру становится добрее.

— В песнях ЧАЙФавсегда доминировал лирический момент...