Открытый сезон

Он медленно откатился от своей позиции. Боль от восстанавливающегося кровообращения была резкой. Он сел, растирая свои лодыжки, бедра, помогая движению крови. Потом он пошарил в рюкзаке, ища свой полевой рацион, твердый бисквит, сухое мясо, кубики овощной массы и фляжку. Дотронувшись до них, он остановился. Нет, здесь лучше не есть, Только там, где наверняка можно уничтожить все следы. Он тщательно разравнял землю, счищая с нее отпечатки ног, опытной рукой привел в порядок в темноте листья, сухую траву, глинистые сланцы, которые он сдвинул или раздавил. Он высвободил свое ружье, сложил подпорку, открепил прицел, аккуратно завернул его в нейлоновый мешочек и сунул в рюкзак. Теперь он ему не понадобится ближайшие двенадцать часов, а то и больше. Бинокль последовал за прицелом. С ружьем в руке он поднялся и начал тихо спускаться по заднему склону утеса и болотистым лесам на северном берегу острова.

Он двигался очень медленно, припоминая отметки, сделанные мысленно днем раньше: валун, покрытый мхом, мохнатые сухие корни дерева, вырванные какой-то летней грозой, деревце с голым стволом, низкий куст, переполненный вереском.

Наконец, он выбрался по относительно оголенному склону утеса в лес. Он подождал, прислушиваясь. Не было ни звука, если не считать сверчка. Сплошная стена тяжелых бревен в сотню ярдов толщиной, за ней старая лесопилка, с чем-то вроде опушки вокруг нее и, наконец, еще одна лента кустарника все это лежало между ним и хижиной.

Он вынул фонарик-карандаш из внутреннего кармана охотничьей куртки и включил его, направляя мертвый белый лучик перед собой низко по земле, чтобы не допустить никакого отблеска на верхних ветках. Тропинка была проделана этим утром. Вот была согнута ветка и зацеплена за другую, в нескольких футах далее были подложены камни. Тропинка была такой неприметной и натуральной, что только специалист, тренированный в джунглях, мог ее обнаружить. Он продвигался, убирая камни, высвобождая ветки. Через пять минут луч фонарика отразился от спокойных вод. Он достиг северного берега, моментально отключил фонарик, осторожно пошарил в кустах. Пальцы его прикоснулись к чему-то твердому, металлическому и полому в то же время. Это был борт от каноэ. Он сделал два точно выверенных шага к корме, пригнулся и снова пошарил. Его рука вошла в низкий тоннель в кустах. Он опустил с плеч рюкзак, протолкнул его в тоннель, потом осторожно последовал за мим, стараясь держать свое ружье подальше от твердой земли. На это потребовалось время и терпение, но наградой было то, что через пять минут он уже вытянулся во всю длину под своим замаскированным каноэ, подложив под голову рюкзак. Он вытащил свой полевой рацион и флягу и впервые с самого заката насладился едой и питьем.

«Здорово придумал», — подумал он. Каноэ не позволит ночному морозу пропитать сыростью и заморозить его одежду. Вдобавок оно прикрывало собой любой случайный отблеск, который он мог произвести. Он свернул обертку от своего рациона и сунул ее в рюкзак, потом вынул оттуда маленький металлический контейнер, в котором находилось пять сигарет и газовая зажигалка. Зажигалка щелкнула и ярко вспыхнула прямо перед его глазами. Он затянулся сигаретой без фильтра — купил специально, так как фильтр разлагается и уничтожается не так быстро. И позднее его могут подобрать, прочесывая местность в поисках улик. С другой стороны, обычная папиросная бумага и недокуренный табак раздавливались и либо разносились на все четыре стороны с первым зимним ветром или же разрушались в считанные дни зимним снегом.

Зажигалка вслед за портсигаром отправилась в рюкзак. Он курил в тишине, лежа на спине и прокручивая в уме завтрашний день. Составление планов — задача сложная, нельзя совершенно точно вычислить поведение других людей. Но вполне можно иметь общие наметки и можно прикинуть места укрытия на случаи, если кто-то не впишется в вашу схему и случайно набредет на вас.

Довольно скоро сигарета закончилась, и он затушил ее о землю возле себя. С утра он от нее избавится. Потом он приблизил к лицу светящийся циферблат наручных часов с будильником и установил стрелку будильника на шесть. Будет еще темно. Семь тридцать — самое раннее, когда в хижине может кто-то проснуться. Это даст ему достаточно времени, чтобы перекусить, выбраться из-под каноэ и привести в порядок любые нарушения, которые он мог нанести маскирующим кустам, проползая через них, а потом добраться до своего дневного наблюдательного пункта.

Сегодня последний раз, когда он может вытянуться и по-настоящему выспаться. Назавтра он переместит свою базу, свое укрытие, в качестве необходимой предохранительной меры, так как-очень скоро его начнут отчаянно искать и во-вторых, чтобы облегчить себе передвижение во всех направлениях. С завтрашнего дня, разве что ему очень уж повезет, он может не иметь возможности спать более семи-десяти часов.

Он поднял воротник куртки, перевернулся на бок и, вслушиваясь в тихий плеск озера о прибрежные валуны прямо у его ног, вскоре провалился в глубокий и спокойный сон.

Глава 14