Открывая глаза

– Вы понимаете, мы с Виктором ещё в молодости определили, что для интенсивного развития мира, который мы сейчас видим, нужно развиваться и человеческим чувствам! Причем, главным образом, чувствам отрицательным, ну, это я так считал! Не думайте, что это ерунда, мисс Гудвин, я могу привести вам десятки примеров, когда люди использовали свою злость, зависть, страх, ревность, отвращение, эгоизм для достижения своих – частных, а порой и общечеловеческих положительных целей. Вот вам абстрактная история: есть два товарища, или брата, или вообще два друг другу незнакомых человека. Один из них придумал велосипед. Другой узнал об этом, и подумал: «А чем я хуже него, неужели моих мозгов не хватит, чтобы придумать что-нибудь». И он придумывает, ну скажем, удобное сидение к этому велосипеду, а ещё лучше, делает свой собственный велосипед не с двумя колесами, а с четырьмя. Хотя, честно признаюсь, не понятно, зачем нужны ещё два колеса. Так вот, простоя история, а в ней: и ревность, и обида, и эгоизм, а ведь может быть и злость и зависть. Чувства играют одну из определяющих ролей в процессе развития. И что удивительно: чувства отрицательные, а изобретения положительные. Вы, кстати, читали Мандевиля, он отлично описывает всё то, что я вам только что рассказал.

– Не приходилось. И честно говоря, мистер Уолтер, я не очень понимаю, что вы хотите сказать своими словами. Каким образом ваш рассказ относится к вашему другу?

– Всё просто, мисс Гудвин. Я вам рассказал свои мысли. Виктор думал так же, но абсолютно противоположно, как это не парадоксально.

– То есть? – Ханне пока мало что было понятно.

– Лонгман всегда противопоставлял моим словам размышления о том, что двигателем прогресса являются чувства положительные. Он был единственным полностью справедливым и честным человеком, которого я знал. Будучи журналистом, причем очень хорошим, он боролся с любой ерундой, которая могла показаться ему несправедливой. Как мог, естественно. Всевозможные разоблачающие статьи, тайная жизнь представителей верхушки и тому подобное. Он ненавидел воровство, зависть и обман, разврат во всех его проявлениях, а таковых было много у высших лиц. Я ему многократно твердил, что по-другому они – эти лица, не умеют и не могут жить, что в их мире это единственно возможные способы, чтобы закрепиться или пробиться наверх. Виктор меня не слушал и не переставал искать правду, что и послужило причиной его трагической смерти. Этого требовалось ожидать.

Ханна поражалась, с каким спокойствием этот старик говорил о смерти своего друга, будто бы они и вовсе не были друзьями. Множество вопросов кружилось в её голове, но девушка решила спросить то, что, на ее взгляд, Уолтер должен был знать наверняка:

– Неужели его убили! – всем своим видом показав невозможность этого факта, воскликнула она.

– Я именно это и подозреваю, мисс Гудвин, – спокойно ответил Уолтер.

Ханна молчала, давая возможность мужчине договорить.

– Местные власти его ненавидели едва ли не больше, чем он их. Вы не представляете, как часто ему угрожали. А он продолжал делать своё дело. Я как-то заикнулся, что его внучка ненароком может подвергнуться опасности, но Виктор упорно не хотел слушать, отвечая, что просто не может жить, закрывая глаза на проблемы, которыми переполнен наш город.

Минуту пара прошлась в молчании. Журналистка терпеливо ждала, когда старик закончит начатый рассказ. С каждым услышанным словом, Ханна чувствовала, как сильнее проникается симпатией к неизвестному ей человеку, ощущала всю необходимость открытия тайны его смерти.

– Я бы до вечера вам мог рассказывать, кто ему угрожал, и сколько раз это было, но понимаю, чем это может закончиться для меня и Софи, а поэтому, с вашего позволения, лишь немного намекну на верную дорогу. Последним делом… Кстати, мисс Гудвин, а зачем вам все это нужно?

– Хочу написать разоблачающую статью! – не стала кривить душой журналистка.

– Ммм, хорошая идея, полностью на вашей стороне! – Уолтер был рад, что девушка сказала ему правду. – А зачем вам это?

Ханна никак не хотела говорить, что поначалу для нее это была просто работа, выполнив которую, она достигла бы своей цели. Расценив молчание девушки по своему, старик произнес: