Открывая Москву. Прогулки по самым красивым московским зданиям

Место для храма Витберг выбрал поначалу в Кремле между Москворецкой и Тайницкой башнями, но затем изменил свой выбор, избрав для постройки Воробьевы горы. Проект Витберга был совершенно не похож ни на один храм, построенный к этому времени в России, да и в мире, и имел серьезную философскую основу. Зодчий считал, что человек состоит из трех начал - тела, души и духа. Аналогично этой теории и в жизни Христа Спасителя художник обозначил три важнейших этапа: Воплощение, Преображение и Воскресение, воплотив их в трех храмах, имеющих между собой неразрывную связь и составляющих единое целое. В основании Храма Христа Спасителя Витберг предложил устроить нижний храм Воплощения, в форме параллелограмма, который озарялся бы естественным светом только с одной стороны. Храм Воплощения должен был покоиться на катакомбах, вобравших в себя прах погибших участников Отечественной войны 1812 года.

Над нижним храмом Витберг спроектировал второй храм - Души, который должен был находиться на поверхности, открытый свету. Форма этого храма было уподоблена православному кресту. Внутри царил полусвет, мистически изображая, по объяснению автора, самое жизнь: смешение света и тьмы, добра и зла.

Из второго храма внутренняя лестница вела в третий храм - храм Духовный, круглый по форме, освещенный множеством окон и потому светлый и радостный. Согласно условиям местности, к нижнему храму примыкала длинная колоннада, на стенах которой предполагалось изобразить события Отечественной войны 1812 года. На вершине колоннады было предположено воздвигнуть два обелиска в 50 метров высотой каждый. Все колоссальное сооружение завершалось пятью главами, причем главный купол имел 25 метров в диаметре. Размеры спроектированного Витбергом храма поражали своим размахом, а главное, объемом средств, которые необходимо было затратить на строительство. Но это нисколько не смутило царя.

О том, каким бы мог быть Храм Христа Спасителя, если бы проект Витберга осуществился, мы можем судить по запискам архитектора: «Я пламенно желал, чтобы храм сей удовлетворил требование царя и был достоин народа. Россия, мощное, обширное государство, столь сильно явившееся в мире, не имеет ни одного памятника, который был бы соответственен ея высоте. Я желал, чтобы этот памятник был таков. Но чего можно было ждать от наших художников, кроме бледных произведений школы, бесцветных подражаний! Следовательно, надлежало обратиться к странам чуждым. Но разве можно было ждать произведения народного, отечественного, русско-религиозного от иностранца? Его произведение могло быть хорошо, велико, но не соответствовать ни мысли отечества, ни мысли государя. Я понимал, что этот храм должен быть величествен и колоссален, перевесить, наконец, славу Храма Петра в Риме, но тоже понимал, что, и выполнив сии условия, он еще будет далек от цели своей. Надлежало, чтоб каждый камень и все вместе были говорящими идеями религии Христа, основанными на ней, во всей ее чистоте нашего века; словом, чтоб это была не груда камней, искусным образом расположенная; не храм вообще - но христианская фраза, текст христианский... Но каков же храм чисто христианский? “Вы есте храм Божий и Святой Дух в вас обитает”. И следовательно, из самой души человека надлежало извлечь устройство храма».

12 октября 1817 года, через пять лет после того, как французы оставили Москву и бросились бежать из России по Калужской дороге, произошла торжественная закладка храма на Воробьевых горах в присутствии императора Александра Павловича. Закладка была совершена весьма торжественно, особенно запомнились многим слова архиепископа Августина: «Где мы? Что мы видим? Что мы делаем?» Как оказалось впоследствии, слова эти были пророческими.

Свидетельницей сего торжественного события стала Елизавета Петровна Янькова (1768-1861), чего только не повидавшая на своем почти столетнем веку. Мы благодарны ей сегодня за то, что она оставила после себя замечательные «Рассказы из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д. Благово». Вот что поведала Янькова: «В 1817 году прибыл в Москву в сентябре месяце двор, и в октябре месяце столица была свидетельницей великого торжества, какого она, может быть, вторично никогда и не увидит: закладки храма Христа Спасителя на Воробьевых горах. Покойный государь Александр Павлович, находясь в 1812 году в Вильне, в самый день Рождества Христова издал манифест, в котором было сказано, что в память освобождения Москвы от неприятеля будет воздвигнут храм во имя Христа Спасителя. Это известие, скоро распространившееся по России, всех приводило в восторг, потому что говорили о таком великолепном и обширном храме, каковых не было, нет и не будет.