Открывая новые страницы...

В начале 1941 года его направили в Швецию, чтобы, нелегально пробравшись оттуда в Германию, он включился в антифашистское Сопротивление. Однако Венер был арестован шведскими властями и приговорен к тюремному заключению. В решении ЦК КПГ от 8 июня 1942 года по этому поводу говорилось, что «Курт Функ (Герберт Венер) за предательство своей партии исключен из ее рядов», ибо «его высказывания на следствии и суде нанесли серьезный ущерб антифашистской борьбе».

В 1946 году Венер приехал в Гамбург, вступил в СДПГ, сделав в ней быструю карьеру: с 1949 года он — депутат бундестага, в 1958–1973 годах — заместитель председателя СДПГ, в 1966–1969 — министр ФРГ по общегерманским вопросам (в рамках «большой коалиции» ХДС/ХСС и СДПГ), с 1969 по начало 1983 года — председатель парламентской фракции социал-демократов. В 40—50-е годы Венер весьма резко высказывался по адресу западногерманских коммунистов и СЕПГ, а также КПСС (надо сказать, что и другая сторона не оставалась в долгу), однако впоследствии полемика вошла в нормальное русло. Вместе с В. Брандтом Г. Венер принимал активное участие в разработке и проведении через бундестаг «восточных договоров» ФРГ (с Советским Союзом, Польшей, Чехословакией и ГДР). В последние годы, перед отходом от активной политической деятельности, он неоднократно встречался с руководителями ГДР и СССР.

«Свидетельство» и комментарии

В 1982 году кельнское издательство «Кипенхойер унд Вич» выпустило автобиографическую книгу Г. Венера «Свидетельство», некоторые фрагменты которой, посвященные московской жизни автора, предлагаю читателю — вперемежку с информацией и комментариями, необходимыми по ходу дела.

«Еще находясь в западных странах, я ощутил воздействие больших и мрачных событий, центром которых была Москва. Прибывший из СССР Эрвин Пискатор задержался на короткое время в Париже, и в беседах он показался мне человеком, которого мучает душевная тяжесть. С горечью говорил он о провале своих кинематографических планов. От писателей, группировавшихся вокруг Киша, я узнал больше о Пискаторе, в том числе и об аресте его приятельницы, актрисы Каролы Нээр… Густав Реглер, которого я знал по Саару как неувядаемого оптимиста, гордившегося прекрасными отношениями с Белой Куном и другими важными лицами в Москве, тоже возник ненадолго в моем парижском окружении. Он был в совершенном смятении. Перед лицом зверской жестокости, с которой в Москве были обрушены обвинения против Каменева, Зиновьева и других, обвинения их в убийстве Кирова и заговорах против Советской власти, Реглер явно чувствовал, что почва у него уходит из-под ног…»

(КИШ Эгон Эрвин (1885–1948) — чехословацкий публицист, писавший по-немецки. Один из основателей Союза пролетарско-революционных писателей Германии. Участник гражданской войны в Испании. В 1940–1946 годах — в эмиграции в Мексике. Умер в Праге. РЕГЛЕР Густав — немецкий коммунист, впоследствии вышедший из партии. КУН Бела (1886–1937). Основатель компартии Венгрии, руководитель Венгерской советской республики (1919). Член ИККИ (1921–1936) и его Президиума (1928–1935). Репрессирован. — Прим. авт.)

Сомнения, тревоги, беспокойство, о которых свидетельствует Венер, овладевали в те годы многими. Рано или поздно возникал вопрос, который был задан писателем Гербертом Уэллсом советскому послу в Англии Ивану Майскому: «Что у вас происходит? Мы не можем поверить, чтобы столько старых, заслуженных, испытанных в боях членов партии вдруг оказались изменниками!» У кого-то происходил душевный надлом, а кто-то гнал сомнения прочь, подобно Л. Фейхтвангеру, завершившему свою книгу «Москва, 1937 год» словами: «Как приятно после несовершенства Запада увидеть такое произведение, которому от всей души можно сказать: да, да, да!..» И все же сомнения оставались. Бертольд Брехт, присоединившийся было к оптимистичной фейхтвангеровской оценке московских процессов 1936–1937 годов, приезжает на короткое время весной 1941 года в Москву и пишет после этого стихотворение:

Мой учитель Третьяков,
Такой великий и сердечный,
Расстрелян. Суд народа осудил его
Как шпиона. Имя его предано проклятью.
Сожжены его книги. И говорить о нем
Страшно. И умолкает шепот.
А если он невиновен?..