Открывая новые страницы...

В марте 1939 года фашистские государства приходят к выводу, что «исчерпало себя» и само Мюнхенское соглашение. В этом месяце Гитлер «ликвидирует» Чехословакию. 3 апреля командование вермахта по его указанию отдает распоряжение о подготовке плана «Вайс», предусматривающего нападение на Польшу «в любое время, начиная с 1 сентября 1939 г.». В марте Германия оккупирует Клайпеду (Мемель); в апреле начинается агрессия Италии против Албании; в мае заключается германо-итальянский пакт о политическом и военном сотрудничестве. Эта цепь событий подрывает основы англо-французской концепции безопасности, рассчитанной на сговор с Германией и Италией, свидетельствует о непредсказуемости действий фашистских государств. В результате английское и французское правительства объявляют о своих гарантиях Польше, Румынии, Греции и Турции и устанавливают контакты с СССР.

Советское правительство сразу же откликнулось на эту инициативу и в апреле 1939 года предложило Англии и Франции заключить договор о взаимопомощи и военную конвенцию. После долгих проволочек Лондон и Париж согласились на переговоры, и они начались в Москве в середине июня.

В исторической литературе московские переговоры изучены достаточно подробно. Исследователи, в том числе и буржуазные, неоднократно обращали внимание на по меньшей мере «легковесный» подход западных участников к этим переговорам. Вместо того чтобы быстро договориться с СССР в обстановке, когда военный конфликт в Европе мог вспыхнуть в ближайшие недели, они затеяли бесконечные споры по второстепенным вопросам. Представители Англии и Франции сначала отказались предусмотреть гарантии трех держав Прибалтийским государствам, позднее сопротивлялись распространению гарантий на случай так называемой «косвенной агрессии», то есть перехода власти в этих государствах в руки прямой агентуры Гитлера, которая присоединилась бы к нему в агрессии против СССР; не было достигнуто согласия по определению самого понятия «косвенная агрессия».

В августе в Москве начались переговоры между теми же тремя странами о военной конвенции. В случае германской агрессии на Западе или против Польши СССР был готов предоставить Англии и Франции любую военную помощь, причем советские представители на переговорах сообщили своим партнерам подробную информацию о состоянии наших вооруженных сил и даже о планах их мобилизационного развертывания.

Для того чтобы Советский Союз мог использовать свои вооруженные силы против фашистской Германии, они должны были войти в соприкосновение с агрессором. Но у СССР не было общей границы с Германией. Единственное решение вопроса заключалось в том, чтобы советские войска получили возможность прохода через территорию Польши. Варшава, однако, упорно отклоняла все предложения на этот счет, делавшиеся ей представителями Англии и Франции, хотя, как всем было уже известно, до начала агрессии против Польши оставались считанные дни.

20 августа французский посол в Москве Э. Наджияр посылает в Париж отчаянную телеграмму: «Провал переговоров неизбежен, если Польша не изменит позицию». Посол Франции в Польше Л. Ноэль в свою очередь сообщает, что в позиции Польши изменений не произошло. В тот же день глава французской делегации Ж. Думенк получил из Парижа следующее указание: «По приказу премьера Даладье генерал Думенк уполномочен совместно с послом подписать в общих интересах военную конвенцию».

Финал известен, 22 августа 1939 года Думенк заявил советской делегации, что он получил от своего правительства положительный ответ на «основной кардинальный вопрос», а также полномочия «подписать военную конвенцию». Однако он признал, что о позиции английского, польского и румынского правительств ему ничего не известно; в результате подписание конвенции было сорвано.

Имелись ли возможности использовать занятую Францией в последнюю минуту позицию в интересах достижения положительного результата на переговорах? Советские документы не дают исчерпывающего ответа на этот вопрос. Вместе с тем они указывают, что Франция находилась под сильнейшим влиянием Англии. Прав был полпред СССР в Париже Я. З. Суриц, который, оценивая позицию Франции в тот период, писал в Москву: «Вся беда в том, что Франция в наши дни не имеет самостоятельной внешней политики, все зависит от Лондона».

Что же касается Англии, то для характеристики ее и без того достаточно хорошо известного отношения к московским переговорам интересно привести свидетельство Г. Феркера — одного из английских дипломатов, находившегося в Москве во время переговоров и назначенного затем послом в Финляндию. Отвечая в 1940 году на вопросы корреспондента чикагской газеты «Дейли тайме», он говорил, что «задолго до прибытия британской военной миссии английское посольство в Москве получило инструкцию правительства, в которой указывалось, что переговоры ни в коем случае не должны закончиться успешно».