Открывающий двери

Голос специального агента Деррена звучал хорошо. Были в этом голосе нотки теплые, доказывающие, что он тревожится о ней; и нотки строгие, чтобы женщина не сомневалась: ФБР на боевом посту и все под контролем.

Глория прерывисто вздохнула и ответила нарочито бодрым голосом:

– Все в порядке, Макс. Он лег спать. Думаю, до утра можем отдыхать.

– Спасибо, Глория. Вы тоже ложитесь, хорошо? У вас усталый голос.

– Спасибо, я постараюсь отдохнуть.

Макс повесил трубку и уставился на монитор. Там сигнал жучка бодро перемещался в сторону Чайнатауна.

– Спать он лег, – сварливо пробормотал Деррен. – Как же! Небось по девочкам собрался.

Джорджина, сидевшая перед монитором, протяжно вздохнула.

– Не ной, Джо, – тут же переключился на нее шеф. – Это не первая бессонная ночь в твоей жизни.

– Да я не о том… Не думаю я, что он пошел к девочкам.

– К мальчикам?

– Э? Нет, дело не в этом. Знаете, я почти уверена, что он идет к Скульптору. Сейчас найду адрес того дома, где они тогда встретились, на крыше.

Деррен некоторое время смотрел на сосредоточенное личико молодой женщины, потом протянул руку и погладил ее по мелко вьющимся волосам.

– Ты молодец, Джо. Давай, переключай аппаратуру на машину. Едем.

Когда Художник поднялся на крышу, ему показалось, что он попал в собственную картину. Лицо сидящего на кирпичном ограждении человека было клоунски раскрашено отблесками разноцветных огней китайского квартала. Ромиль сел на корточки, привалился спиной к стене. Некоторое время мужчины молчали. Потом Скульптор негромко сказал:

– Я рад, что ты пришел, демон.

Ромиль был готов услышать, что угодно, только не такое обращение и потому растерялся:

– Как ты меня назвал?

– Твоим именем, ибо в этом твоя суть.

– А твоя суть в том, что ты псих! Демон чуть не убил меня…

– Это неважно… И между своими бывают разборки. Но я точно знаю, кто ты, потому что я тоже…

– Что? – севшим голосом спросил Ромиль.

– Я тоже ношу в себе ад.

– Я не понимаю…

– Но ведь это так просто! Загляни в себя, Художник. Там, внутри, в твоей душе гнездится зло, ненависть, тьма. Ты выплескиваешь их на свои полотна. А ненависть гнездится в тебе, потому что ты отверженный демон. И ты должен быть повергнут… не за гордыню или зло, нет! Просто потому, что тебе незачем больше жить.

– Но…

– Загляни в себя! – голос Скульптора зазвучал громче. Он встал, и разноцветные пятна заскользили по его лицу. – Ты гордец, такой гордец, что жизни других для тебя ничего не значат… как и для меня. В глубине твоей души есть темный провал, и эта пропасть прямиком ведет в ад. Я знаю, что говорю, потому что и твой, и мой таланты родом оттуда, из преисподней. Скажи мне, Художник, смотришь ли ты хоть иногда на свои картины? Они ужасны, пугающи и наполнены зловещими испарениями, миазмами тьмы, что живет в тебе. Разве ты веришь в бога? Нет! Ты открываешь двери злу, чтобы оно наполняло наш мир…

Скульптор все говорил и говорил, но Ромиль слушал невнимательно. Он следил, как человек напротив него перемещается по крыше, медленно, но неуклонно приближаясь. В руке цыган сжимал нож, но его главным страхом был не убийца и его безумные речи. Он хотел и страшился заглянуть в глаза Скульптора, потому что только тогда он сможет определить, кто перед ним – демон или человек. И в какой-то момент белая полоса света упала на лицо того, кто обвинял его и призывал покинуть этот мир. Расширенные глаза Скульптора блестели безумным блеском, он уже видел перед собой смуглый лик демона, молчаливый и сосредоточенный… Еще немного, еще несколько убедительных фраз, и его шедевр будет завершен!

И вдруг Художник засмеялся. Он хохотал как безумный, ибо на какой-то обморочно-страшный момент он действительно поверил, что видит перед собой нечто… Да, его желание найти демона было велико, но велик был и ужас предчувствия встречи. В душе жил страх перед той бездонной тьмой, куда он заглянул однажды, в тот далекий жаркий день на одной из московских площадей.

Теперь все встало для него на свои места. Ромиль поудобнее перехватил нож и принял оборонительную стойку.

– Ты глупец, – презрительно сказал Художник. – Что ты знаешь о демонах? Ты боишься, ты хочешь славы, тебе больно. И мне больно! А ему все равно, понимаешь? Он не стал бы убивать ради искусства, потому что ни во что не верит… и никогда не плачет…

– Ты должен стать моим шедевром, веришь ты мне или нет!

– Шедевром? – Скульптор замер, как от пощечины, столько презрения было в голосе Ромиля. – Да ты жалкий подражатель, который за все время ни смог родить ни одной оригинальной мысли! Ты копировал идеи, крал их и переделывал, к тому же бездарно!

Оба они уже орали в голос, а потому не услышали шагов на пожарной лестнице и ужасно удивились, когда в их разговор вмешался кто-то третий, появившийся на лестнице.

– Стоять! Руки за голову! Никому не двигаться! – Макс с пистолетом наизготовку, надвигался на Скульптора. Появившаяся из-за его спины Джорджина держала на мушке Ромиля.