Открывашка и война (СИ)

Дверь дома хлопнула, и по крылечку во двор сбежала одетая в белое с узорами-ромашками летнее платье Валентина, яростно размазывая по лицу слезы. Видя такое проявление слабости, Юки презрительно фыркнула.

Жалко Вальку.

— Привет, — остановившись, поздоровался я.

— Тебя еще не хватало, — буркнула та и попыталась уйти за дом.

— Как ты смеешь так разговаривать с хозяином? — настиг ее спину вопрос Юки.

Девушка обернулась и смерила японку уничижительным взглядом:

— Не знаю как у вас, принцесс, а у меня хозяев нет и не будет!

— Дворняга совсем утратила чувство ранга! — притворно ужаснулась Юки, изящно прикрыв рот ладошкой.

Сколько тысяч часов нужно учиться, чтобы двигаться вот так? Красиво, конечно, но…

— Юки, ты забыла мой приказ? — спросил я.

— Простите, Андрей-сама! — моментально включив пай-девочку, поклонилась она.

— Нравится командовать этой шлюхой? — неприязненно посмотрела на меня Валентина.

Это уже прощать нельзя. Пойду Зинаиде Матвеевне пожалуюсь, пусть хворостиной по заднице отходит — не самому же мне Валентину карать? Она же девочка. Проблему, как ни странно, решила сама Юки:

— Просто ты завидуешь тому, что как женщина я лучше тебя во всем! Называя меня «шлюхой Древнего», ты только признаешь мои достижения! И что плохого в том, чтобы подчиняться такому мужчине? — обвила мою руку, прижавшись всем телом.

— Валька, ну-ка домой! — появился на крыльце Тимур. — Простите ее, — обратился к нам.

— Ты мне больше не отец! — приложила его Валентина и ломанулась в противоположном нам направлении, перемахнула через забор, прямо в полете перекинувшись в боевую форму и растворившись в руинах.

— Платье-то новое совсем было, — вздохнул Тимур. — Я поговорю с ней, — пообещал мне.

— Я в семейные дела не лезу, но ехал бы ты лучше на шахту, — не выдержал я.

Мужик игранул желваками и ушел в дом. Нет, так не пойдет — этот карнавал пора прекращать. Обернувшись к охране, я скомандовал:

— Проследите, чтобы Юки добралась до дома.

— Что-о-о? — возмутилась девушка.

— Иди домой, Юки.

Высвободив руку, я оттолкнулся ногами от асфальта и одним прыжком перемахнул двор Валентины и побежал вдоль руин, перемахивая через корни деревьев, камни и ошметки асфальта и ориентируясь по обонянию. Я видел, какую скорость могут развивать оборотни в боевой форме, но для меня нынешнего она никчемна.

Вокруг мелькали увитые джунглями руины, а я думал о том, что мне раньше и в голову не приходило. Наложница? Какая нафиг наложница?! Вот эта избалованная, хитрая, ничего ко мне кроме совершенно варварского — и она еще называет «варварами» моих соотечественников! — поклонения не чувствующая кукла — женщина, с которой я собрался жить и строгать детей? Что с тобой, Андрей? Это же полный мрак! Перевоспитание? Хрена с два — в шестнадцать лет характер человека уже сформирован, и это не считая того, что девушки взрослеют быстрее. Все, чему я могу ее «научить» — это притворяться и давить лицемерные улыбки. Последние у Юки прекрасно получаются, но я же вижу гораздо больше обычного человека. Именно поэтому я и не ходил к ней по ночам — ей оно нафиг не надо, а я не настолько циничен, чтобы довольствоваться подчинением.

К черту — пусть валят в свою Японию. С чего я вообще взял, что это для них верная смерть? Я же Древний. Я — выше их фашиствующего Императора, и мое слово — закон, потому что подкреплено непреодолимой силой. Да я их сраную Японию зачищу чисто ради того, что бы не чувствовать мук совести за склонение Юки и Сакуры к суициду. А «муки» будут обязательно — у меня привязчивый характер, и мне сложно сжигать мосты. Ничего, я обязательно этому научусь, и начну учиться прямо по возвращении домой.

Подняв руку, я положил ее на свое горло — синяки исчезли давным-давно, но я почему-то до сих пор помню давление Валиных пальцев. Нет, я не мазохист, и больше ей так делать не позволю, но это же метафора. Странно и непонятно мне самому, но почему-то «синяки» отпечатались гораздо глубже, чем я сам считал — на самой моей сущности.

Валентина вредная, озлобленная, у нее совершенно невыносимый характер, она меня ненавидит и презирает, но она — честнее всех других взрослых или относительно взрослых особей, которых я встречал за две жизни. Ей от меня нужно лишь одно — чтобы я оставил ее в покое и не попадался на глаза. Прости, но этого я тебе дать не могу.

Выбежав за пределы города, я взмыл над кронами обступивших руины деревьев и посмотрел в инфракрасном спектре. Жара смазывала картинку, но не настолько, чтобы не увидеть в пятистах метрах на Северо-Востоке мою цель. Туда, максимально тихо.

Совсем без звука продираться через джунгли не под силу даже мне, и жадно лакавшая воду из ручья Валентина меня услышала.

— Не убегай! — попросил я.