Открыватели дорог

У Нонны была странная особенность: где бы она ни находилась, сколько бы ни было вокруг людей, прежде всего замечали ее одну. Вот и сейчас Алексей прежде всего увидел ее стоящей среди девушек-программисток и о чем-то оживленно беседующей с ними. Алексей повел глазами направо и налево и с трудом отыскал Веру. Вера была бледна, еще более незаметна, но ни просительной улыбки, ни ищущего взгляда Алексей не увидел. И когда Алексей пересек зал, направляясь к главному инженеру, Вера тихо ушла за стеллажи, на которых мигали живые огоньки «памяти» машины.

В этот зал, защищенный тяжелыми бетонными сводами, не доносилось ни звука. Вычислительная машина, занимавшая бо́льшую часть зала своими пультами управления, хранилищами «памяти» с магнитофонными лентами и иридиевыми барабанами, стеллажами и ящиками, в которых заключены тысячи радиоламп и полупроводниковых устройств, требовала полной тишины для работы. Люди тут разговаривали вполголоса, обмениваясь непонятными замечаниями, поглядывая на мерцающие осциллографы, на вспыхивающие цветные сигналы: зеленые — когда все шло хорошо, красные — если какая-нибудь связь в машине нарушалась. Из печатающего устройства торопливо ползла непрерывная лента и свертывалась в рулон, «читающий» аппарат переворачивал перфорированные карты вопросов и проводил по ним электронным щупом, почти так же, как слепой человек читает пальцами книгу, напечатанную по системе Брайля — выпуклыми знаками. Кто-то только что задал машине большую работу, и машина добродушно ворчала через динамик, поставленный на пульте, выговаривая звуки, похожие на сигналы марсиан, как их описывал Уэллс: «Улла-улла-улла-улла!»

Как ни неприятно было Алексею заходить в вычислительный отдел, но работать с вычислителями он любил. Чем сложнее придумывал он задачу, тем добродушнее ворчала машина. Иногда звуки динамика начинали литься, словно симфония, и Алексею нравилось записывать за машиной эту неожиданную музыку. Но если Алексей допускал какую-нибудь ошибку, машина, сбившись с ритма, начинала так гневно рычать, что главный инженер — низенький, черный, густо-курчавый человек с толстыми добрыми губами — испуганно выключал все агрегаты и потом еще долго стыдил Алексея за неправильно поставленный вопрос. Порой Алексею казалось, что главный инженер и сам побаивается своей машины: мало ли что она может выкинуть!

— Что у вас? — нетерпеливо спросил главный инженер, глядя на плотную пачку карточек в руке Алексея. Ему не нравилось, когда машине давали слишком много задач, а у Горячева этих задач всегда было невпроворот, и все срочные.

— Опять ро-мезоны, — с виноватой усмешкой ответил Алексей.

— С этими задачами обращайтесь теперь к Нонне Михайловне! — суховато сообщил инженер и окликнул ее: — Нонна Михайловна! Вот Алексей Фаддеевич Горячев! Он по вашему ведомству. Знакомьтесь!

— Мы знакомы с Алексеем Фаддеевичем, — ответила Нонна, отходя от девушек-программисток.

Алексей заметил, как тускло зазвучал ее голос, как все оживление, с которым она болтала с девушками, словно смыло с ее лица. — Прошу, Алексей Фаддеевич, ко мне! — И медленно пошла в дальний угол, который Алексей всегда помнил пустым. Теперь в углу стояли письменный стол, ящик перфоратора, буквопечатающий аппарат, похожий на телеграфный. Вдоль стены протянулось несколько шкафов и книжных полок, на одной из полок сияло маленькое зеркало, на письменном столе — в колбе — букетик увядающих подснежников.

— А вы неплохо устроились! — небрежно сказал Алексей.

— Это все они. — Нонна кивнула в сторону программисток. — Я уже привыкла обходиться без цветов.

Этими словами она как бы сразу отрезала все постороннее и заговорила более оживленно:

— Можно взглянуть на ваш вопросник? — решительно перехватила карточки из руки Алексея и стала проглядывать их. — Так, так! Вот здесь надо разбить последовательно на ряд заданий… — И странное, отвлеченное от встречи, от прошлого оживление снова окрасило ее бледное лицо.

Затем она вдруг пытливо подняла глаза на Алексея, спросила:

— Это работа для моего отца?

— Почему вы так думаете?

Она не обратила внимания на его явное недовольство. Продолжая перебирать карточки, остановилась на одной, пожала плечами:

— Тут же должен быть знак плюс!

Он взглянул, перечитал вопрос, сухо спросил:

— А вы уже проникли во все тонкости ядерной физики?

— Если вы будете и дальше так же любезны со мной, я перейду к другому учителю.

— Простите! — Он смутился, но не хотел сдаваться. — А почему, собственно, вам не нравится этот отрицательный знак?

— Потому что тут явная ошибка! Если вы хотели проверить, понимаю ли я ту работу, за которую взялась, вам следовало бы просто переписать вопросник Крохмалева. А вы ставите загадочный отрицательный знак перед явно положительной величиной, а потом будете утверждать, что я все напутала в вашем вопроснике!

Сначала он подивился только тому, как остро ей хочется успеха на новой работе. Лишь потом до него дошел смысл ее упрека: почему он не переписал вопросник Крохи? Тут он сразу забыл, что хотел извиниться без всякой вины, и сердито потребовал: