Откуда есть пошла земля нарофоминская

Я, грешный, ничтожный раб божий Иван, пишу духовную грамоту, идя в Орду, никем не принуждаем, в здравом своем уме, в полном здоровье.

На случай, если бог что решит о моей жизни, даю завещание сыновьям моим и княгине моей. Завещаю сыновьям своим отчизну свою Москву, а раздел учинил им такой.

Даю я сыну старшему Семену: Можайск со всеми волостями, Коломну со всеми коломенскими волостями, Городенку, Мезыню, Песочную и Середокоротну, Похряне, Устьмерску, Брошевую, Гвоздну, Ивани деревни, Маковец, Левичин, Скулънев, Канев, Гжель, Горетовку, Горки, село Астафьевское, село на Северске в Похрянском, село Константиновское, село Орининское, село Островское, село Копотенское, село Микульское, село Малаховское, село Напрудьское у города. А при своей жизни дал я сыну своему Семену: 4 цепи золотых, три пояса золотых, две чаши золотых с жемчугами, блюдце золотое с жемчугом, с драгоценными камнями, два ковша золотых больших; и из посуды серебряной дал ему три блюда серебряных.

Даю сыну моему Ивану: Звенигород, Кремичну, Рузу, Фоминское, Суходол, Великую слободу, Замошную слободу, Угож, Ростовцы, Окатьеву слободу, Скирминовское, Тростну, Негучу; а села: Рюховское, Каменецкое, Рузское, Белжинское, Максимовское, Андреевское, Вяземское, Домонтовское, Семчинское и в Замошной слободе...

Я дал сыну моему Андрею: Лопасню, Северскую, Нарунижское, Серпухов, Нивну, Темну, Голичихи, Шитов, Перемышль, Ростовец, Тухачев; а села: Талежское, Серпуховское, Колбасинское, Нарское, Перемышльское, Битяговское, Трифуновское, Ясиновсок, Коломанское, Нагатинское..."

Очень странным выглядит передача двух сел в разные руки: Фоминское – в руки второго сына Ивана, Нарское – самому младшему Андрею. Казалось бы, вотчина компактная всегда удобней для управления и хозяйствования. Что же заставляет Калиту поступать иначе?

Выдающийся русский историк прошлого века Дмитрий Иванович Иловайский давал такую оценку "духовным грамотам" Ивана Калиты. С одной стороны, мы видим как бы все ту же удивительную систему, все то же дробление земли между сыновьями. Но, всматриваясь ближе, замечаем уже значительную разницу с прежнею системой. Во-первых, великий князь приказывает старшему сыну, чтобы он был печальником, покровителем своих младших братьев, жены князя и дочерей. Во-вторых, сам раздел земли устроен так, что младшим братьям трудно выйти из повиновения старшему. Их уделы не представляют собой сколько-нибудь обособленных, округленных владений. Их волости окружены владениями старшего брата, отчасти перемешаны с ними. Наконец, уделы младших братьев незначительны в сравнении с территорией старшего брата.

"Грамоты Ивана Калиты бросают свет и на государственные понятия, и на домашнее хозяйство Московского князя, которого уже ближайшее потомство стало называть "собирателем земли русской", – писал Иловайский.

Сам принцип раздела Калитой своего наследства показывает, что ни Фоминское, ни Нарское не играло в то время той экономической и стратегической роли, какую ему пытаются приписать некоторые наши краеведы. После смерти Ивана Калиты стали видны плоды его прозорливых решений. Ставший во главе княжества старший сын Семен, он же Симеон Иванович, он же Симеон Гордый, сумел обеспечить многие годы мирного жития в Северной Руси. Как отмечал Иловайский, в годы княжения Симеона Гордого "мы почти не встречаем в летописи известий ни о татарских разорениях в Северной Руси, ни о баскаках, или великих ханских послах, которых посещения иногда равнялись целому набегу".