Откуда есть пошла земля нарофоминская

Автор многих работ об архитектурных памятниках Москвы и Подмосковья Михаил Андреевич Ильин придерживается иной точки зрения. В своей "Книге-спутнике по древним подмосковным городам, селам и усадьбам" высказывает совершенно отличную от других точку зрения:

"Увенчанный в свое время куполом, квадратный в плане дом (ныне в руинированном состоянии), со срезанными углами и круглым залом в центре, близко напоминает усадебный дом в Тайцах (под Ленинградом), выстроенный И.Старовым для тех же Демидовых, родственником которых он был. Однако найденный в подвале дома закладной камень называет имя Казакова. Следует думать, что последний был фактическим строителем усадьбы".

Почему, однако, такая разноголосица среди исследователей? Разве нельзя подтвердить авторство документально?

Дело в том, что все эти "предполагаемые и неизвестные" относятся к периоду, когда строительство на Руси велось под честное слово. Бытовала такая практика. Допустим, задумал Демидов построить у себя в имении усадебный дом со всеми необходимыми службами, с церковью и пр. Он находит подходящего с его точки зрения архитектора, объясняет ему задачу, свое видение будущей усадьбы, обговаривает сроки, стоимость проектных работ.

В общем, говоря современным языком, стороны заключают трудовое соглашение. Проходит время, и архитектор приносит свое творение заказчику. Работа выполнена в соответствии с договоренностью. Остается передать проект и получить деньги. Заказчик расплачивается и говорит архитектору: гуляй, Вася!

Получив проект и начав строительство, заказчик в лице помещика (Собакевича) вдруг обнаруживает, что поперечная балка должна лежать вдоль... Я, конечно, утрирую, но суть ясна: будучи абсолютно некомпетентным в строительстве, господин помещик вносит свои конструктивные поправки. Часто не декоративные, а именно конструктивные. А последствия – трагические.

Чтобы покончить с профанацией в делах строительных, Екатерина II в 1784 году издает указ, в котором обязывает архитектора-проектировщика самого воплощать в жизнь свое детище. После этого указа уже не встретишь какое-либо гражданское или культовое сооружение, по которому шел бы спор об установлении авторства.

Однако до екатерининского указа существовала и другая практика в строительстве, когда один проектировал, другой строил. Но оба – специалисты. Пример есть.

В Москве 1 июня 1773 года по повелению Екатерины II закладывался Большой Кремлевский дворец. Вот текст, который был вырезан на закладном камне:

"Сему сданию прожект сделал и практику начал Российский Архитект Москвитянин Василий Иванович Баженов, Болонской и Флорентийской академии, Петербургской императорской академии художеств академик, Главной артиллерии Архитект и Капитан, сего сдания начальной архитект и Експедиции оного строения член, от роду ему 35 лет. По сочинении прожекта за архитекта был титулярный советник Матвей Казаков".

По мнению Ильина, именно такой принцип был использован при сооружении усадебного дома в Петровском. Проект создал И.Старов, а строил М.Казаков.

В библиотеке села Петровское мне показали брошюру до тех пор для меня неизвестного автора Геннадия Петровича Вдовыкина-Чурикова под названием "Усадьба Петровское. (Имение князей Мещерских. Новое пушкинское место в Подмосковье)".

Автор не обошел своим вниманием вопрос, являющийся ключевым при определении архитектурной ценности усадебного ансамбля: имя автора. Вдовыкин-Чуриков приходит к выводу, что авторство по строениям Петровской усадьбы принадлежит Николаю Александровичу Львову (1751-1803).

В отличие, скажем, от Баженова, Казакова, Старова, которые занимались исключительно архитектурой, Львов снискал себе известность как личность разносторонне одаренная. Он был поэтом, переводчиком, архитектором, художником, ученым, музыкантом… Но все-таки в архитектуре его след теряется среди обширного творческого наследия Баженова, Казакова, Старова. И принимать гипотезу Вдовыкина-Чурикова к рассмотрению хочется всего менее.