Откуда есть пошла земля нарофоминская

Родившись в годы царствования Александра 1, отец проходил военную службу в лейб-гвардии гусарском полу при Николае I, а затем не снимал военного мундира при Александре II, Александре Ш, участвуя во всех войнах, которые вела Россия со своими врагами. Имея бесконечное количество орденов (в том числе и самый высший – орден Андрея Первозванного), как царский сановник, он имел чин шталмейстера двора и входил в кабинет государя без всякого доклада.

Встретив мою мать, которая была одного возраста с его старшей внучкой и была на сорок восемь лет его моложе, он понял, что жениться на ней он может только тайно, чтобы затем уже поставить всех перед совершившимся фактом. По своему положению и чину жениться без согласия государя он не имел права, а тот, конечно, этого брака не допустил бы. На свадьбе был самый близкий круг друзей и близких. Венчались ночью, при закрытых дверях... но тем не менее, в Италию тут же долетела "скорбная" весть".»

Герцогиня сочла маму, рассказывает княжна, авантюристкой. Ведь она так спокойно жила в Италии, уверенная в том, что ее три дочери имеют в холодной заснеженной России три имения, два дворца, картинную галерею, конный завод, молочную ферму, – и теперь их приданое пропало? Кому достанется? И, узнав о польской крови Подборских, бешенству ее не было границ: "Там, где поляк, там и еврей", и в своем слепом "русизме" она взывает к Николаю II:

"Ваше величество! Помогите! Спасите от ограбления и бесчестия! Возьмите под опеку моего потерявшего рассудок отца. Девчонка – польская еврейка из кафешантана женила его на себе".

Необходимость познакомиться с некоторыми сторонами жизни давно ушедших героев наших замечательных мест не означает, что они тут дневали и ночевали. Тот же А.В.Мещерский после своей второй (тайной) женитьбы на Подборской тут же укатил в Полтавский дворец на Украине, а не в Подмосковное Петровское.

Между тем, как повествует княжна Екатерина, Петровское было таким солнечным и прекрасным, что каждый день, прожитый в нем, был радостью.

Недаром Петровское названо уникальным: в центре его стоял редкой красоты дворец, сложенный из белого камня. Не весь, конечно. Он был украшен шестнадцатью большими колоннами и – на своих четырех портиках – восемью малыми. Летом и зимой ослепительно сиял его купол, покрытый белой медью. К главному входу с двух сторон вели широкие веерообразные лестницы. Их, точно стражи, охраняли фигуры сфинксов и разъяренных львов с поднятой лапой. Дворец был предназначен для балов и больших приемов. Вся усадьба располагалась на возвышенности, отчего парк в двадцать семь десятин был всегда пронизан солнцем. Парк был разделен большой главной аллеей, украшенной статуями, вывезенными из Флоренции и Рима. В конце главной аллеи на пригорке стояла огромной величины статуя Аполлона: его стройный торс из черновато-зеленой меди очень красиво оттеняли белоснежные лилии, окружавшие клумбой пьедестал греческого бога.

Правая часть была строгим французским парком с прямыми перекрещивающимися аллеями из столетних разросшихся лип, цветение которых наполняло все вокруг медовым благоуханьем. Левая часть парка изобиловала таинственными тропинками, затерянными аллеями с уютными скамьями. Все напоминало настоящий лес: был там и овраг с зарослями сладкой лесной малины, на склоне оврага бил чистый ключ. Где-то повыше в чистом ельнике сохранялось несколько барсучьих нор.

У пригорка, где стоял Аполлон, у его ног красиво извивалась речка – приток Десны. Вдоль ее берегов склонялись серебристые ивы, в береговых кустарниках всю ночь напролет заливались соловьи, а дальше, за поворотом реки, пряталась в деревьях купальня. Таким, по воспоминаниям Екатерины Мещерской, предстает Петровское в первом десятилетии нашего столетия.