Откуда мы, русские?

Успех первого пиратского набега на черноморское побережье огромной и казавшейся непобедимой Византийской империи, как и размер захваченной добычи, без сомнения оказали потрясающее воздействие на воображение племенной верхушки вошедших в состав каганата славян, балтов и финнов. Это обстоятельство должно было послужить едва ли не главной причиной столь быстрого утверждения господства пришельцев-викингов среди превосходящих их в численности восточноевропейских племён. Внезапно возникшая у местных вождей, старейшин и воинов вера в удачу и военное могущество русов, а также надежда на собственное участие в следующих успешных грабительских походах заставили их на время смириться с унизительным подчинённым положением на собственной земле.

С таким нетерпением ожидаемый всеми обитателями каганата новый поход на юг стал самым грандиозным морским военным предприятием в истории этого региона за предшествующие 200 с лишним лет. На этот раз целью была выбрана сама столица империи – давняя голубая мечта всех викингов, величайший и богатейший на тот момент город мира Константинополь. Русам удалось подготовить к походу разноплеменную флотилию почти в две сотни судов. Время для нападения было выбрано очень удачно. Разведка опять сработала великолепно, вовремя сообщив об уходе из Константинополя к юго-восточным рубежам империи всего греческого флота и всей армии, во главе с самим императором, на вновь начавшуюся войну с арабами.

Как свидетельствовал тогдашний византийский патриарх Фотий, неожиданное появление под стенами столицы неведомо откуда взявшихся многочисленных разбойничьих орд ошеломило греков. Они едва успели захлопнуть ворота перед «скифами» (так греки называли тогда всех обитателей территории к северу от своих границ). Разграбив окрестности Константинополя, пришельцы вырезали там вместе с населением весь скот и, убедившись в невозможности взять хорошо укреплённый город штурмом, исчезли также внезапно, как и появились.

Рисунок 17. Патриарх Фотий. Икона

Для греков тогда этим всё и закончилось, и только полтора века спустя византийские историки, опираясь, видимо, на ставшие им известными после христианизации Руси старые киевские предания, смогли довести данную историю до конца, добавив в неё, правда, немного нужных церкви чудес. В таком виде она и была записана нашим первым летописцем, но с небольшой ошибкой в датировке – 866, а не 860 год. Повесть временных лет сообщает, что большинству русов так и не удалось вернуться тогда домой победителями. Внезапно налетевший шторм разметал и потопил в морской пучине большую часть их кораблей. Тогда же погиб, видимо, и «хакан» русов, несомненно возглавивший этот морской поход (150 лет спустя, киевская летопись приписала руководство правившим в Киеве Аскольду и Диру).

Рисунок 18. Каганат руси. Синими стрелками обозначены походы русов, красным цветом – границы каганата, его опорные пункты и протогорода

Дальнейшее можно предположить довольно легко. Едва до военно-торговой верхушки славянских и финских племён на Волжском торговом пути, тяготившихся необходимостью делиться с русами частью доходов от международной торговли, долетела весть о катастрофе с эскадрой и гибели главы каганата, они немедленно подняли восстание, «изгнав за море» или уничтожив гарнизоны верных «хакану» викингов в своих протогородах. Лишь не затронутые волжской торговлей племена полян (надеявшихся с помощью русов освободиться от хазарской зависимости) и дреговичей, а также только начинающих концентрироваться (вперемешку с ещё жившими здесь балтами) вокруг основанных скандинавами Смоленска и Полоцка южных кривичей, сохранили неполноправный союз с норманами. Однако сам первый каганат русов, как единое целое, на этом прекратил своё существование.

Между тем, сбросившие со своих плеч нормандское иго племена севера очень скоро почувствовала сильный дискомфорт от своего нового положения. Исчезновение силы, внешней по отношению к разным местным родам и племенам, тут же привело к конфликтам между ними по поводу доли участия в доходах от международной торговли. Первой о своих особых правах, видимо, заявила меря, до появления норманнов игравшая роль естественного посредника-транзитёра на Волжском торговом пути. Неизбежно должны были появиться сложности и в отношениях накопившего уже какую-то собственность торгового населения протогородов с жившей всё ещё родоплеменными отношениями сельской округой. Защитить себя самостоятельно эти первые горожане были ещё не способны (протогорода не имели серьёзных укреплений, а их численность, по расчётам археологов, составляла от 300 до 400, редко 500–600 человек). Постоянным источником внутренних конфликтов были и сами эти недавно возникшие протогорода, имевшие очень разнородное, многоплеменное, смешанное население.