Откуда приходят герои любимых книг. Литературное зазеркалье. Живые судьбы в книжном отражении

Варвара Петровна, действительно, словно напрашивалась сделать ее героиней литературного произведения. К примеру, еще живя с мужем, она наряжала слуг в специальную форму, имитирующую костюмы служащих государственных департаментов, и называла их по фамилиям действующих министров. «Над ее усадебным домом висели два флага с гербами Тургеневых и Лутовиновых – если Варвара Петровна была не в духе, она приказывала флаги спускать, и гости, подъезжавшие к усадьбе, видя зловещий знак, считали за благо тут же поворачивать восвояси…»[48]. Она правила «подданными» на манер самодержавной государыни – с «полицией» и «министрами», заседавшими в особых «учреждениях» и каждое утро церемонно являвшимися к ней на доклад (рассказ «Собственная господская контора»). Любимое ее изречение было «хочу казню, хочу милую»[49]. В 1834 г. Иван Сергеевич влюбился в крестьянку Лушку, видя это, Варвара Петровна продала девку, но писатель отказался отдавать ее покупательнице. В результате возбудили уголовное дело «О буйстве помещика Мценского уезда Ивана Тургенева», которое тянулось долгие годы, вплоть до отмены крепостного права[50].

«Поступки Варвары Петровны чем далее, тем более становились непредсказуемыми: по малейшему капризу любой крестьянин или дворовый человек мог быть облагодетельствован ею или низведен до ничтожества, все зависело от ее настроения. В произволе и кураже она доходила подчас до какой-то артистической изощренности. Тургенев вспоминал, что его матушка очень боялась холеры (этот страх сын от нее унаследовал). Однажды ей прочитали в газете, что холерная эпидемия распространяется по воздуху через болезнетворных микробов. Тотчас последовал приказ управляющему: „Устрой для меня что-нибудь такое, чтобы я, гуляя, могла видеть все окружающие меня предметы, но не глотала бы зараженного воздуха!“. Долго ломали голову, но выход нашли: спасский столяр сделал носилки со стеклянным колпаком в форме киота, в котором носили чудотворные иконы по деревням. Барыня располагалась там в мягких креслах, а слуги носили ее по окрестностям Спасского. Варвара Петровна осталась довольна таким изобретением, столяр получил в награду золотой. Все шло хорошо, пока не произошел курьезный случай. Встретил однажды странную процессию благочестивый странник-мужик, принял носилки за киот, отвесил земной поклон и положил медный грош „на свечку“. Последовал взрыв безудержного гнева; привели пред грозные очи госпожи несчастного столяра-изобретателя, всыпали изрядное количество плетей и сослали на поселение»[51].

«ДЫМ»

Александра Сергеевна Долгорукова родилась 18 (30) ноября 1834 г., правда, прославилась она под именем Александры Альбединской (фамилия по мужу). Отец Александры – камергер его величества, князь Сергей Алексеевич Долгоруков, мать – Мария Александровна, урожденная графиня Апраксина. К тому времени супруги уже имели восемь детей: четырех сыновей и четырех дочерей. Сергей Дмитриевич Шереметев писал об этом семействе: «В старом Нарышкинском доме на Дворцовой набережной, на углу Мошкова переулка и как бы придавленном дворцом Вел. Кн. Михаила Николаевича, жило целое семейство Долгоруковых. Они переселились когда-то из Москвы, но московского в них ничего не осталось, они отреклись от первопрестольной. В Петербурге они процвели и были „в силе“». Действительно, известно, что княжна Екатерина Алексеевна Долгорукова была помолвлена с Петром II.

Однако при дворе Александра оказалась не столько из-за своего происхождения, сколько под воздействием обстоятельств. По словам Анны Тютчевой, которая была дружна с Долгоруковой, девушку пришлось в буквальном смысле слова спасать, забирая из семьи, так как мать избивала Александру и всячески издевалась над ней, из-за чего у последней развилась эпилепсия. Тютчева писала: «Рассказывали, что она всегда была предметом ненависти со стороны своей матери, которая так ее била, что развила в ней болезнь, похожую на падучую. Она впадала в состояние столбняка, продолжавшееся иногда целые часы…».