Откуда ты, Жан?

Было очень весело. Во главе стола посадили Светлану с Ваней, сославшись на то, что вместе, мол, работают. Светлана была так хороша и нарядна, что парень смутился: белокурые волосы уложены колечками, брови подведены, ресницы чёрные. Розовое платье с короткими рукавами, подшитое снизу тонкой лентой, обтягивало стройную фигуру девушки…

После первой рюмки запели под музыку граммофона. Пластинка попалась старая, и игла часто кружила по одному следу, наигрывая: «гм-гм-гм», до тех пор, пока её не подталкивали рукой.

Послушав две такие нестройные песни, Светлана, стуча каблуками, прошла на кухню и вынесла большую сковороду с эчпочмаками. Опустив ресницы, краснея и чуть улыбаясь, она пошутила:

— Кому понравится мой пирог, тому и я понравлюсь!

Девушки и парии пробовали пироги, расхваливая того, кто их стряпал. Когда же Ваня сказал, что и раньше любил эчпочмак с жирной утятиной, но такого вкусного, как сегодня, ещё не пробовал, все вдруг зашумели, требуя поцеловать Светлану.

— Почему же только я? — растерялся Ваня. — Всем пироги её понравились.

— Но ты похвалил их особенно, — сказал один парень. — Так что не отказывайся. Мы ждём…

— Горько! Горько! — подхватили гости в один голос.

Светлана, сверкая глазами, подошла к нему покорная. Когда кто-то воскликнул: «Посмотрите, какая пара!», Ваня, раз этого требовал обычай, поцеловал её в губы…

Затем снова крутили пластинки, плясали. Когда же гости начали расходиться по домам, Светлана задержала Ваню.

Гульсум, наблюдавшая весь вечер молча, посмотрела на Ваню с укором. Перед уходом протянула Светлане письмо, свёрнутое вдвое, и тихо сказала:

— Прочти сейчас. От Тамары.

Светлану словно подменили. Она сразу же насторожилась, будто держала в руках что-то обжигающее, хотела бросить, да не могла этого сделать при Ване. Густо покраснев, она отошла к комоду и, опершись на него, стала читать. Потом круто повернулась, тряхнув белокурыми завитками волос, с улыбкой сказала:

— Ладно!.. Давай теперь выпьем вдвоём. — Налила две длинные рюмки доверху, чокнулась и выпила свою до дна. — Душно. Открой, пожалуйста, окно…

Ваня раскрыл, и в комнату ворвался свежий воздух полуночи.

— Спасибо… Садись вот сюда, — показала Светлана на стул рядом с собой.

Он сел. В такое положение ему ещё никогда не приходилось попадать. Он уже посматривал то в раскрытое окно, то на закрытую дверь, соображая, как бы скорее отсюда вырваться.

Девушка, заметив его беспокойные взгляды, тоже отрезвела.

— Ваня, ты меня… — она остановилась, видимо, не решаясь сказать то, что хотела, и устало произнесла — Ты мне веришь?

— Верю. Ты, Света, хорошая, всё такая же мечтательница…

Она задумчиво повторила: «Хорошая…» — на глаза навернулись слёзы. Потом тихо спросила:

— Разве плохо, когда человек хороший?..

— Нет, конечно… — сказал Ваня каким-то чужим голосом, не зная, что добавить ещё. А сказать что-то нужно.

Светлана опередила его:

— Ты знаешь, скоро приезжает Тамара.

— Ну и что?

— Ты же любишь её.

— Когда-то любил…

— И сейчас любишь.

— Не знаю. Да и не хочу сейчас о ней слышать.

Светлана опустила голову и, смущаясь, сказала:

— Вчера эти слова обрадовали бы меня. И я была бы довольна таким ответом, веря, что остальное придёт со временем. Сегодня я уже другая… Вспомни Гульсум… Она осуждала нас. А твои слова… Надо оправдать их — быть хорошей… — Она помолчала, потом добавила — Знаешь, я решила…

В открытое окно бесшумно влетела ночная бабочка и начала кружить на потолке у лампочки.

— Что решила?

— Прояснить наши отношения раз и навсегда. Чтобы каждый пошёл своей дорогой…

— А я не хочу этого, — как-то упрямо сказал Ваня. — Мне с тобой хорошо.

— Но это не самое главное. Ты сейчас пьян…

— Я не пьян, слегка только, чуть-чуть…

— Всё равно. И пусть этот разговор между нами никогда больше не повторится. Мы останемся с тобой просто друзьями…

Ваня перестал улыбаться, молча поднялся.

На столе, упав с потолка, зашуршала бабочка с опалёнными крыльями. Ваня, взяв её бережно пальцами, выпустил в окно:

— Лети, глупая.

Часы на стене пробили двенадцать.

— Начался новый день, — сообщила Светлана. — Нам пора по домам…

Вот это встреча!

Когда Николай, женившись, перебрался на другую квартиру, в доме стало пусто. Ирина Лукинична загрустила.

— Вот растишь, растишь и отпускаешь от себя, — жаловалась она, тяжело вздыхая. — И кто-то чужой забирает сына…

— Жена, мама, не чужая, — доказывал Ваня. — Да и вечно вместе не живут… — Он улыбнулся, пригладил волосы. — Вот скоро мне подойдёт срок семьёй обзаводиться…

— Ну!.. Ты ещё погоди, Ванюша. — Ирина Лукинична внимательно посмотрела на сына — Света, похоже, не плохая девушка…

Шутливое настроение Вани пропало.

— Я погожу ещё, мама, — сказал он. — Время терпит, успею.

— Смотри сам, сынок. А я приняла бы Свету…

Жена Николая оказалась подругой Светланы. Сперва она навещала её, свою подругу, а теперь нет-нет да и наведывалась к Ирине Лукиничне. То воды принесёт, то полы помоет. Придёт Ваня домой, кинет взглядом, и всё ясно становится:

— Опять приходила?

— Да, сынок. А что здесь плохого? Пусть помогает. И ей хорошо, и мне. Девушка-то не плохая, Ваня. Так ведь?