Откуда взялся этот Клемент?

Я отпираю и распахиваю дверь черного хода.

— Можете воспользоваться задним двориком.

Он неохотно поднимается, бредет наружу, на ходу прикуривая от «Зиппо», и останавливается метрах в трех от двери. Я наблюдаю за ним, прислонившись к косяку. Взмахом запястья Клемент захлопывает крышку зажигалки и прячет ее обратно в карман.

— Курение убивает, — не удерживаюсь я от нотации.

Он затягивается и медленно выпускает дым.

— Мертвого убить нельзя.

Желания оспаривать это утверждение у меня нет.

Над двориком плавает облачко табачного дыма, пробуждая сотню воспоминаний. Отец, как и многие мужчины его поколения, курил. Многим не нравится запах табачного дыма, а вот меня он странным образом успокаивает — в небольших дозах, разумеется. Я даже сама курила, в колледже и университете, в тщетной попытке вписаться в коллектив. По окончании учебы вписываться стало некуда, а других причин продолжать курить не осталось.

— Итак, пупсик. Как насчет объяснить, почему я здесь?

— Потому что мне не хочется, чтобы дом пропах табаком.

— Твою мать, — бормочет Клемент. — Да нет же. Почему я здесь, в смысле, в твоей жизни?

— Ах да. Только здесь уж больно холодно. Пойдемте в дом, расскажу основное.

Он еще раз глубоко затягивается, бросает окурок на землю и плющит его своим гигантским ботинком «Челси».

Мы возвращаемся на кухню и усаживаемся за стол.

Я обхватываю голову руками и пытаюсь понять, что побуждает меня откровенничать с незнакомцем и с чего начать.

Впрочем, стоит только начать, и меня прорывает. Я даже не осознавала, насколько мне необходимо было выговориться.

Клемент терпеливо слушает, не перебивая, временами кивая и тихонько поддакивая.

Я заливаюсь почти десять минут, подробно описывая все начиная с исчезновения Карла в понедельник. Речь меня выматывает, но я чувствую облегчение.

— Вот так я и оказалась в магазине сегодня вечером, — со вздохом завершаю я тираду.

Он откидывается на спинку стула и отпивает еще пива.

— Решение очевидно, пупсик.

— Будьте так любезны, просветите. Лично мне ничего не очевидно.

— Зайду к этому чуваку Стерлингу и выбью из него дурь.

— Идея мне нравится, но у него связи, да и сам он тот еще сукин сын. По слухам, в шестидесятые был шишкой в лондонском преступном мире.

— Я родился и вырос на севере Лондона и что-то не слыхал о таком.

— Он вроде из Ист-Энда.

— Ну, Лондон город большой. Может, этот мужик и вправду что-то собой представлял, да только пути наши не пересекались.

— В любом случае это ничего не решит.

— И почему же?

Мне даже не верится, что я собираюсь это сказать.

— Послушайте, Клемент. Допустим на минутку, что я готова поверить в эту вашу сказочку. Во-первых, не думаю, что избиение старика зачтется вам в искупление. А во-вторых, если вы, боже упаси, не планируете околачиваться здесь всю мою оставшуюся жизнь, что будет, когда вы уйдете? Отвечать-то придется мне.

Он задумчиво поглаживает усы. Может, это и вправду помогает ему думать.

— Ага, ты права. Сейчас я не могу позволить себе завалить дело.

— И? Какие-нибудь другие блестящие идеи?

— He-а. Больше ничего.

— Прекрасно. Я иду спать. Закройте за собой дверь, когда будете уходить.

— Ты меня прогоняешь?

— Может, вас и послали мне на помощь, но не вижу, какой от вас толк.

— Пупсик, я что-нибудь придумаю. Просто мне надо немного подумать. Я ж решала, я все решу. Перекантуюсь на диванчике. Заодно постерегу, вдруг те чуваки вернутся.

Передо мной дилемма. Можно его выпроводить, и тогда не придется бояться, что он прикончит меня во сне. Но останутся Черный и Синий.

— Пожалуй, мне следуют сообщить в полицию о событиях сегодняшнего вечера.

— Ага, валяй. Вот только как ты думаешь, что будет потом?

— Ну, не знаю…

— А я скажу тебе, пупсик. Ни хрена. Может, пришлют наряд завтра утром. Может, даже примут у тебя заявление. А дальше ты сама по себе.

И он трижды прав, черт побери. Кроме того, Стерлинг ясно обрисовал мне перспективы обращения в полицию.

Как ни печально признать, но, похоже, Клемент — меньшее из двух зол.

— Ладно. Я принесу вам одеяло.

— Вот хорошая девочка.

— Я вам не… Ай, ладно, я слишком устала. Ждите здесь.

Я приношу сверху одеяло, раскладываю его на диване в гостиной и зову своего гостя.

— Правила простые. Из комнаты не выходить, если только не услышите что-нибудь подозрительное. И ни при каких обстоятельствах не подниматься наверх! Все ясно?

— Яснее некуда!

— Клемент, я на полном серьезе. Услышу хотя бы скрип ступеньки на лестнице — сразу вызываю полицию.

С этим я достаю из кармана смартфон, открываю на нем фотоаппарат и быстренько запечатлеваю обескураженную физиономию Клемента.

— Что это было, черт побери?

— Сфотографировала вас на всякий случай, вдруг понадобится. Надо же будет полиции с чего-то начинать.

— Господи, пупсик, — стенает он. — Ладно, я понял. Ты мне не доверяешь.

Видимо, он искренне уязвлен моей паранойей, и мне даже становится малость неловко.

— Э-э… Вам понадобится ванная?

— Да поздновато для купания.

— Я имею в виду, в туалет вам надо?

— Не, обойдусь.

Взгляд его рассеянно блуждает по комнате и, наконец, останавливается на телевизоре.

— Это телик, что ли?