Откуда взялся этот Клемент?

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? Нога не болит?

«А-а-а!!!»

— Все хорошо, мамочка, спасибо. Мне нужно кое-что взять на кухне.

И, пресекая ее дальнейшие расспросы о моем состоянии, стремительно ковыляю по коридору на кухню.

— Милая, мне отнести твою сумку наверх?

— Да, пожалуйста! — отзываюсь я, хотя мне совершенно плевать, что она там будет с ней делать. В данный момент меня занимают вещи куда важнее.

Стоит мне, однако, переступить порог кухни, как ощущение безотлагательности разом меня оставляет. И хотя благодаря стараниям мамы обстановка выглядит более-менее привычной, над всем здесь словно бы нависает призрак событий того вечера. Мне требуется пара секунд, чтобы собраться и отмахнуться от мысленного образа Черного, испускающего дух прямо в моей кухоньке. Как ни отвратительно это звучит, но я рада, что он протянул достаточно долго, чтобы умереть в другом месте.

Когда же холодная дрожь отпускает, я спешу к столу, заваленному разнообразными упаковками с ингредиентами для какой-то маминой стряпни. Буквально падаю на стул и лихорадочно обшариваю взглядом свалку. Среди продуктов затерялся невзрачный коричневый сверток, примерно двадцать пять на двадцать сантиметров и пару сантиметров толщиной. Сверху ручкой накарябано мое имя.

Беру посылку едва ли не с трепетом. Мне почему-то даже страшно ее открывать.

Переворачиваю сверток и отдираю клейкую ленту. Из моей спальни наверху доносится скрип двери платяного шкафа — наверное, мама все-таки решила распаковать мою больничную сумку. Хорошо, будет несколько минут спокойно разобраться с содержимым посылки.

Избавившись от скотча, откидываю клапан и открываю пакет.

Что за черт?

Книга?

Зачем Клементу посылать мне книгу? Если только, конечно же, в ней что-то ни спрятано.

Раз уж он скрывается от преследования полиции, как безопаснее всего передать мне сообщение? Отправленная в букинистический магазин книга подозрений определенно не вызовет. Что ж, ловко, Клемент.

Открываю форзац — ничего. Перелистываю страницу снова ничего.

Только на следующей обнаруживается небрежно нацарапанное послание:

Привет, пупсик!

Прости, что не смог задержаться, но события приняли несколько неожиданный оборот. Похоже, местечка для плохого парня на небесах нет, пускай даже этот плохой парень и имел благие намерения. Я вовсе не хотел убивать того козла, но так уж вышло, да и все равно он наверняка этого заслуживал. Слез по нему я не буду лить точно. Как бы то ни было, надеюсь, книга тебе понравится. Не спрашивай почему или зачем, но голосу меня в голове сказал, что ты должна ее получить.

Удачи!

Клем

Р. S. Я заглядывал в больницу справиться о тебе, и какая-то чернокожая медсестричка сказала, что ты поправляешься. Жаль, что я спешил — сиськи у нее просто отпад.

Я бессильно роняю книгу на стол.

Вот и все. Он исчез. Окончательно.

Известие для меня само по себе тяжелое, однако еще большую тревогу вызывает то обстоятельство, что его бредовое состояние явно обострилось. Вся эта чушь о небесах и голосе в голове. Ему позарез необходима помощь, а я не в силах что-либо предпринять. И какого черта он решил, будто мне нужна эта проклятая книга? Да у меня целый магазин набит подобным хламом.

Вместо того чтобы унять беспокойство, посылка Клемента дает обратный результат. На меня наваливается ощущение полнейшей беспомощности. И чувство вины за то, что я тянула с обращением к специалисту по поводу его болезни.

— Поставить чайник, милая? — внезапно отвлекает меня от тревог голос матери.

— Да, пожалуйста.

— Я разложила по полкам твою одежду, а туалетные принадлежности отнесла в ванную.

— Спасибо, мама.

Она принимается хлопотать с чаем, и я откидываюсь на спинку стула.

— Я приготовила на ужин твое любимое блюдо, милая. Луковый пирог с колбасой!

Мне никогда не хватало духу признаться ей, что пирог этот вот уже лет двадцать не входит в список моих предпочтений.

— Здорово!

— И еще я подумала, что днем ты можешь устроиться на диване и посмотреть какой-нибудь фильм.

— Звучит неплохо.

Внезапно она оборачивается, и вид у нее весьма обеспокоенный.

— В чем дело, милая? Ты как будто сама не своя!

— Да все в порядке, мама. Наверное, просто немного устала.

«Лгунья!»

— Ты уверена?

— Честно, мама, я оклемаюсь. Обещаю.

Мама подходит ко мне и гладит по голове.

— Знаю, что оклемаешься, милая. Ты прямо как твой отец, крепкая что кремень.

Она уже собирается заняться чаем, как вдруг замечает на столе книгу Клемента. И замирает как вкопанная.