Отложенная свадьба

То, что она испытала, оказалось гораздо сильнее того, к чему она была готова. Она не ожидала подобного удовольствия и близости. И ей было невдомек, откуда Доминик знал, как и где к ней надо прикоснуться. Неужели ее мать всегда желала только такой физической связи? Не поэтому ли у нее было так много мужчин после расставания с Пьером?

По коже Элли пробежал холодок, хотя температура воздуха в доме была идеальной.

Она вспомнила о том, как Доминик старался вчера сохранить самообладание, а она потеряла голову.

Элли прошла по комнате на дрожащих ногах и натянула халат, который он дал ей накануне вечером, вдыхая запах его тела, сохранившийся на ткани. И вдруг почувствовала себя глупо.

Ей следовало уехать. Еще вчера вечером. Им обоим будет неловко увидеться сегодня.

Но, судя по всему, еще очень рано. Наверное, только шесть утра. У нее есть время, чтобы быстро принять душ, найти свою одежду и велосипед и уйти.

Элли бросилась в ванную комнату и, заметив свое отражение в зеркальной стене напротив душевой кабины, затаила дыхание. Она не предполагала, что будет выглядеть иначе, почувствует себя по-другому. Она считала мифом рассказы женщин о том, как на них повлияла первая близость.

Но Элли в самом деле выглядела иначе. Волосы у нее были взъерошены, кожа порозовела в тех местах, где Доминик касался ее щетиной.

Волна глупых эмоций застала ее врасплох.

Она запретила себе плакать.

Быстро приняв душ, она пальцами расчесала волосы. Прошлая ночь стала для нее откровением, о котором она не хотела сожалеть.

Но сегодня новый день: резкий мартовский рассвет вернул ее к реальной жизни.

Пройдя на цыпочках по коридору, она проскользнула в кабинет. Камин погас, поэтому там было холодно. Она подобрала с пола свой бюстгальтер. Ее мокрое велосипедное снаряжение осталось в спальне, где они занимались любовью. Дверь спальни была приоткрыта. Элли тяжело вздохнула, когда заглянула в комнату и обнаружила, что та пуста, а постель на широкой кровати помята с прошлой ночи.

Свое велосипедное снаряжение она нашла там, где его оставила, — на сушилке для полотенец в ванной. Сбросив халат, она надела высохшую одежду.

Выйдя из ванной, она остановилась, уставившись на незастеленную кровать, и ей стало совестно. Сердце Элли забилось чаще. Неужели она действительно верила, что переспит с Домиником — своим первым мужчиной — и не пострадает эмоционально?

Доминик и вчерашняя ночь стали для нее подарком. Подарком, который она заслужила после суровых жизненных реалий с того лета в Провансе. Она мрачно наблюдала за тем, как ее мать пристрастилась к обезболивающим лекарствам и бросается в объятия мужчин, которые относятся к ней злобно и без уважения. Как она становится лишь тенью той красавицы, какой была тем летом, когда ее любил Пьер Легран.

По иронии судьбы сын Пьера стал первым любовником Элли, но это не имеет значения. Не следует путать секс с любовью. Нельзя, чтобы твое счастье зависело от прихотей других людей. За прошедшие двенадцать лет Элли усвоила ценный урок: любовь способна уничтожить тебя, если ты это позволишь, и, чтобы выжить, надо полагаться только на себя.

То, что произошло между ней и Домиником вчера, не должно повториться. К тому же она больше никогда его не увидит, если такое возможно.

Обувшись, она вышла из комнаты.

Потом бросилась вниз по широкой лестнице и пошла по коридору к задней части дома, подошвы ее велосипедных туфель чпокали по полированному деревянному полу. Она заметила свой велосипед у задней двери и почувствовала облегчение.

Но едва она прошла мимо кухни, как услышала насмешливый голос:

— Элисон, ты проснулась. Я надеюсь, ты выспалась?

Доминик сидел на стуле у большой барной стойки. Дверной проем, в котором Элли остановилась как манекен, вел в огромную кухню открытой планировки.

Ее любовник выглядел потрясающе в строгом деловом костюме-двойке, начищенных лоферах и накрахмаленной белой рубашке. Золотые запонки выглядывали из-под рукавов пиджака. Элли увидела ямочку на его гладко выбритом подбородке, которую не заметила накануне вечером.

Как обычно, было невозможно понять выражение лица Доминика. Нежность, с какой он целовал ее прошлой ночью, исчезла, сменившись чувственной, но до странности безличной улыбкой.

Прошлой ночью он контролировал ситуацию, а теперь его самообладание еще больше усилилось.

Элли обхватила руками свою талию, чувствуя себя обнаженной под его обжигающим взглядом, несмотря на свое грязное велосипедное снаряжение.

— Как дела? — спросил он, и от его резкого французского акцента по телу Элли пробежала дрожь.

— Я в порядке, спасибо, — неубедительно прохрипела она и опустила руки. — Я как раз собиралась уходить.

— Я догадался, — насмешливо сказал он, и она затаила дыхание. Он поманил ее к себе. — Подойди. Нам нужно поговорить.

Ее сердце забилось чаще.

Она вошла на кухню, и он похлопал ладонью по табурету рядом с собой.

— Сядь.

Она сделала, как ей сказали, и Доминик мельком взглянул на ее перебинтованную ногу.

— Как нога? — спросил он.

— Отлично. Послушай, у меня действительно нет времени…