Отложенное самоубийство

Рядышком со мной устраивается Марина. Желтый круг света от ночника в темном зале. Телевизор мягко мурлычет что-то лирическое. Поздневечерний интим. Лукас уже спит. Напрыгался за день, кенгуреныш. Саши дома нет. После работы он ушел к другу. Друг, тоже Саша, живет по соседству. Парни часто проводят вечера вместе. Пьют пиво и говорят о чем-то своем. Оба Саши — бывшие одноклассники, окончили местную школу. Теперь в ней учится Лукас. Пока наш Саша на работе, второй Саша целыми днями сидит дома у компьютера — играет в сложные игры-стратегии. После окончания школы оба вместе пошли учиться на механиков, но нашего Сашу взяли, а его друга нет. Так он и остался за бортом германского процветания. Безуспешно потыкался туда-сюда и застрял в кресле перед «компом». Слава богу, папа-мама кормят.

Марина за моим плечом зевает так, как будто орет изо всех сил с выключенным звуком. Устала, солнышко. Вволю назевавшись, жена начинает негромко рассказывать, как прошел ее день. Она сегодня ездила к врачу, сдала анализы. Если анализы окажутся негативными — операция. Будут резать. «И не тянуть!» — сказал ей доктор Ольшевски.

Это еще не все плохие новости. Утром, пока я спал, Марина поговорила со своей старшей сестрой Наташей. В свое время Наташа не поехала со всем их кланом в Германию, осталась с семьей в Казахстане. Год назад у нее обнаружили рак печени. Наташа перенесла уже две операции, но метастазы появляются снова и снова. Сегодня утром она попросила Марину приехать в Казахстан, попрощаться. Очевидно, что дело совсем плохо.

— И что ты решила? — спрашиваю я жену.

— Что тут решать? Нужно ехать, — пожимает плечами Марина.

— Когда?

— В ближайшее время. Завтра закажу билеты на самолет до Астаны.

— А дети?

— Возьму обоих с собой. Саша сегодня переговорил на работе. Ему дают две недели в счет отпуска. У Лукаса все равно скоро начинаются каникулы. От класса не отстанет.

Марина обнимает меня, утыкается носом мне в шею и тихо шепчет на ухо:

— Придется тебе пожить одному. Сможешь?

— Не сомневайся, — храбро отвечаю я. — На сколько дней ты летишь к сестре?

— На месяц. Сестру поддержать и ребятам мою родину показать. Да и кое-каких подруг надо навестить.

Я чувствую себя гусеницей в коконе страха. Страх за Марину. Страх за Наташу. Сестры катятся к гибели. Весь мой мир катится к гибели. Хотя все мы, рано или поздно, станем удобрением. Подобная философия меня совсем не успокаивает.

— Как твоя литература? — меняет тему Марина.

Я вздыхаю.

— Никак. Мои молитвы об успехе наверх не проходят.

Хочу рассказать жене о приглашении «Баварского монстра», но звонок в дверь затыкает мне рот. У Саши есть ключи. Кого это еще принесло? Мы, не сговариваясь, укоризненно смотрим на часы. В Баварии не принято ходить в гости так поздно.

Марина открывает дверь. Из зала мне видно, что на пороге скособочилась одна из двух наших соседок — старенькая фрау Краус. Фрау Краус приехала в Наш Городок после войны из Чехии. Судетская немка. Сейчас ей уже за девяносто.

Соседка подслеповато щурится, стараясь углядеть в темноте хозяев. Она одета в затрапезный домашний халатик. Руки трясутся. От старческой немощи.

— Что случилось, фрау Краус? — участливо спрашивает старушку Марина, включая в прихожей свет.

Та невнятно бормочет беззубым ртом, беспомощно прижимая руки к груди:

— Я прошу прощения, но мне плохо. Очень плохо. У меня нет родных, все уже умерли. Мне больше не к кому обратиться. Не могли бы вы мне помочь?

Фрау Краус всхлипывает, и Марина ласково обнимает старушку за плечики:

— Может быть, вызвать «Скорую помощь»?

Соседка трясет головой, словно вытряхивает воду из уха.

— Нет-нет, не беспокойтесь. Я уже приняла лекарство. Не могли бы вы просто посидеть со мной, пока лекарство не начнет действовать? Если это уместно… Я была бы очень благодарна…

Марина вопросительно смотрит на меня. Я киваю. Жена успокаивает старушку:

— Ну, разумеется, фрау Краус. Я побуду рядом с вами. Пойдемте.

Обе женщины выходят. Я остаюсь в круге света один. Почти полночь.

В Германии есть такая традиция — на Рождество дарить соседям по дому бутылочку шампанского, сладости… Ну, все дела. Если соседей не оказывается дома — оставляют подарок под дверью. Мы обычно посылаем Лукаса. Он очень любит это дело, потому что обе бабульки — наши соседки — всегда ему дают по пять евро. Через эти подарки я и познакомился с фрау Краус и фрау Хунгер. Фрау Хунгер тоже старушка — божий одуванчик. Ровесница фрау Краус и Октябрьской революции.

Но я отвлекся. Так что там у нас такое со смертной казнью? Читаю в Интернете статьи. Споры о необходимости и бесполезности смертной казни могут продолжаться вечно. Сторонники и противники, мне кажется, никогда не договорятся между собой. Суровые сторонники в основном делают упор на устрашающем эффекте смерти, да и вообще предлагают не умничать и вернуть правосудие к принципу «око за око, зуб за зуб». Мол, украл курицу — отрубить руку. Украл вторую — отрубить негодяю вторую руку, и так сокращать негодяя, пока он совсем не исчезнет с лица земли. И все засияет!