Отлучение (Из жизни Александра Солженицына - Воспоминания жены)

- Нас хотели разлучить, но теперь выпьем за то, чтобы до гроба быть вместе!

Выпила и я, не спросив никаких разъяснений столь странному началу тоста. Может, и наша несколько странная встреча после почти месячной разлуки связана была с этим туманным введением: "Нас хотели разлучить..."? Но окончание тоста прозвучало так успокоительно, что не хотелось ни о чем допытываться, ничего уточнять. Ведь сказал: до гроба вместе! Навсегда вместе, навсегда родные. Так стоит ли обращать внимание на какие-то корявости в отношениях? Стоит ли огорчаться из-за них?.. И я ожила.

И во всем остальном произошел перелом. Давление у мужа упало. Медосмотр пройден. И машина стала заводиться. Можно готовиться к отъезду! Не повезло только с техосмотром. Он проводится сейчас на нефтезаводе. Территория считается взрывоопасной, а потому частные машины туда не пускают. Не беда! Уедем без техосмотра! Через месяц приеду для этого одна, в Рязань. Пройду техосмотр сама: мне не привыкать!

До конца дня 28 апреля собираемся, укладываемся. Навестившая нас Наташа Радугина опечалилась: уж слишком много мы увозим, слишком отрываемся от Рязани!..

Не совсем понятно, куда нам ехать. Надо бы в Борзовку! Сажать огород! Но погода явно портится, и мы решаем ехать в "Сеславино".

Машина и в самом деле нагружена до предела. С нами едет даже наш несгораемый шкафик, называющийся "бобиком"! Этот "бобик" совсем стиснул "штурманское" место. На верхнем багажнике - стол и мой велосипед. Возле нашей Борзовки особенно не покатаешься: много машин на шоссе, да и крутые подъемы; а вот в "Сеславине" - повсюду асфальтированные затененные дороги. И размяться можно, и в магазин съездить за продуктами. Не всегда же для этого машину гонять!

Как всегда, когда мы едем в свои излюбленные Борзовку или "Сеславино", Александр Исаевич становится добрее, доступнее. Говорит, что хотя это время, что меня не было, ему в "Сеславине" жилось довольно хлопотно (больше всего досаждал то и дело портившийся насос), но поработал неплохо. Хотя первая редакция "Августа" еще не закончена, уж занялся второй, переписав целых 10 глав романа. Рассказывает и о некоторых своих рязанских впечатлениях. Когда приехал в Рязань, увидел у клуба строителей объявление о лекции Борисовского (из Москвы) по международному положению. Подумал, не. пойти ли на эту лекцию: ведь небось не обойдется без вопросов о нем... А потом узнал, что действительно была записка: "В чем вы теперь обвиняете Солженицына?" Лектор ответил: "В его реакции на исключение из ССП".

По западному радио Александр Исаевич как-то слышал о себе, что он имеет квартиру в Рязани, живет на даче под Москвой, работает над историческим романом. (Вероятно, сведения эти были взяты из статьи лорда Бетеля, напечатанной 20 марта в немецком журнале "Ди Вельт", о чем я уже писала.)

А в Москве Александру Исаевичу рассказали, что на мехмате МГУ как-то были расклеены листовки: "Родина должна знать своих стукачей!" И даже были названы студенты, являющиеся осведомителями. Эти студенты осенью 69-го года получили благодарность в приказе "за бдительность". Заслуга их состояла в том, что по их доносу два студента были исключены из университета за чтение произведений Солженицына.

Упомянул Александр Исаевич и о своей переписке с В. Лакшиным, что получил от него ответ и снова ему ответил: "Приедешь, прочтешь..." Дело в том, что еще до моей поездки в Ростов мы случайно узнали, что Лакшин, будучи в одном доме, сказал, что Солженицын 62-го года и Солженицын сейчас - это два разных человека. Тогда - простой, общительный. Теперь надменный, недосягаемый. Александра Исаевича это очень задело, и он написал ему. И вот, оказывается, пришел ответ от Лакшина. К сожалению, сейчас я не располагаю всеми этими материалами. Есть у меня лишь копия письма Александра Исаевича, написанного Лакшину 20 апреля. Не буду его приводить. Скажу только, что Александр Исаевич в своем ответе перевел все совершенно в другую плоскость, сведя личное к политике, упрекнул Лакшина и сделал его ответственным за поведение "Нового мира" в связи с чехословацкими событиями в августе 1968 года, упрекнул его также в избыточной лояльности, осторожности и т. д. Одним словом, с больной головы свалил все на здоровую!

Ответ Лакшина уже на это письмо нам привезли в "Сеславино" 30 апреля на следующий день после нашего возвращения из Рязани. В письме - большая обида на Александра Исаевича. Мне все это очень больно. Да и муж в какой-то степени понял, что дал лишку. Решил пока на этом переписку закончить. Однако невольно завелся. И 2 мая сначала написал, а затем и перепечатал третье свое письмо Лакшину. Копии этого письма у меня также нет. Нет и последнего письма Лакшина, которое все же положило конец их переписке. Но вот он сам частично цитирует его в своей книге "Друзьям "Нового мира", являющейся ответом на книгу Солженицына "Бодался теленок с дубом". Приведу этот отрывок его письма от 8 мая: