Отмеченные богами (СИ)

— Что, поубавилось прыти? — спросил верзила, — А теперь попрощайся со своим отродьем! — он взмахнул мечом, намереваясь разрубить моего сына напополам. Я словно превратилась в камень, мое сердце остановилось. Все произошло в считанные секунды, как вдруг мимо моего лица сверкнула сталь и я увидела, что воин, державший моего мальчика, опустил меч и осел на землю. Я рванула к нему и выхватила ребенка. Обернувшись, увидела Дагона. Он стоял, с трудом переводя дыхание. Я вздрогнула от неожиданности. Теперь я поняла, что это именно он спас моего сына, убив своего собственного человека. Наши взгляды встретились, как вдруг я увидела мелькнувшую за спиной бога черную тень. В тот же миг кто-то ударил его мечом. Я закричала и бросилась к нему. Дагон упал. За его спиной стоял Эйрик. Он намеревался ударить ещё, но выскочила перед ним и закричала:

— Не смей!

Эйрик отшатнулся.

— Он спас моего сына, — я все еще кричала.

Эйрик опустил меч и взял меня за руку.

— Идем! — сказал он, — И успокой, наконец, сына.

Мы прошли мимо лежащего на снегу Дагона. У меня появилось огромное желание подойти к нему и помочь, но я не сделала этого.

— С ним все будет в порядке, — произнес Эйрик, заметив, куда был направлен мой взгляд, — Ты не забыла, он бессмертен!

Мы вернулись на берег. Из людей Дагона никто не выжил, их все-таки было слишком мало против людей купца. Шаган уже был на корабле, ждали только нас. Мы поднялись на борт, и я наконец-то успокоила малыша, покормив его и укутав потеплее. Ко мне подошла Гуда и устало села рядом. Она посмотрела на спящего малыша и улыбнулась.

— Кажется, боги сегодня на нашей стороне, — сказала она.

— Урбан в порядке? — тихо спросила я.

— Да. У него рана, но она незначительная. Я едва перебинтовала его, как он тут же сел за весло, — Гуда говорила о муже с такой любовью, что мое сердце порадовалось за неё.

— А как ты сама?

— Все в порядке. Урбан даже не дал мне, как следует помахать мечом. С тех пор, как он узнал, что скоро станет отцом, боюсь, он превратился в наседку, оберегающую меня от всего и вся, и это превращение началось с сегодняшнего дня.

Мы рассмеялись. Корабль быстро стал набирать скорость. Я смотрела в сереющее на восходе небо. Сна не было. Гуда заснула рядом просто сидя на палубе. Эйрик принес нам теплые шкуры и укутал сестру и меня. Уже укрывая мои ноги, он выразительно посмотрел в моё лицо.

— Данн не твой сын, — сказала я, — Почему ты мне не сказал этого?

Эйрик печально улыбнулся мне.

— Давай обсудим это позже, — сказал он, — А пока отдохни и, как следует, выспись. Боюсь, что наши неприятности только начинаются. Дагон никогда не спустит нам все это с рук, уж я его знаю.

— Он твой брат? — спросила я.

— Нет, — отрезал Эйрик, — Когда то я, возможно и считал его таковым, пока между нами не встала ты. Теперь я ненавижу его. А он меня…потому что он все помнит!

С этими словами он встал и направился сменить кого-то на вёслах. Я закрыла глаза.

Из-за моря встало солнце. Оно мелькнуло буквально на мгновение и вскоре исчезло за пеленой сизых туч, клубившихся на горизонте. Когда пошел снег, я спустилась вместе с Гудой в трюм к остальным женщинам. Подруга устроилась на мешках с тканями, которые вез купец, и тут же заснула, а я так и осталась лежать, глядя в потолок и слушая, как поскрипывают под ногами тех, кто находился на палубе, деревянные доски.

С каждым днем путешествия, несмотря на то, что мы плыли южнее наших земель, погода становилась все более сырой и холодной. Дни были довольно пасмурными, но хотя бы радовало отсутствие осадков. Я почти все время сидела в трюме, лишь изредка поднимаясь на палубу, чтобы подышать свежим морским воздухом. Иногда брала с собой сына, но чаще оставляла его на это время с Гудой. Наши с ней отношения постепенно вошли в привычную колею. Я уже почти не винила подругу в скрытности. В конце концов, разговаривать мне надо было только с Эйриком, но мой мнимый муж старательно избегал меня, умудряясь проделывать это даже на борту корабля. Я не совсем понимала, зачем он оттягивает неизбежное, но на время прекратила преследовать его, несколько для его блага, сколько для себя самой.

На десятый день нашего пути нас настиг небольшой шторм, который хоть и не представлял никакой опасности, но принес много неприятностей Гуде, а точнее содержимому её желудка. Она ослабела и стала бледной. Почти все время она проводила лежа в трюме, и постоянно жалуясь на качку. Ингрид ухаживала за ней. Теперь от славной воительницы осталась лишь изнуренная женщина. Она постоянно жаловалась мне на море и говорила, что никогда бы не подумала, что беременность может причинить такое беспокойство.

Вечером, когда волнение поутихло, поднялась на палубу и тут заметила, что мужчины чем-то явно обеспокоены. И тут услышала странный звук, словно кто-то протяжно свистел. Сперва я подумала, что это ветер поет, наполняя парус, но потом поняла, что этот звук совсем другого рода и он нарастал по мере нашего передвижения, словно кто-то или что-то звали нас.

— Что это за звуки? — спросила я, подойдя к Шагану.