Отмеченные водой и пламенем

-Менрих, ты мне сегодня не нужен. Можешь отдыхать. И скажи Эрмен... - колдун запнулся, и поспешно изменил имя на мужское: - Эрменгеру, что он тоже на сегодня свободен.

Парень удивленно округлил глаза, явно не поняв, о ком идет речь, а потом поспешно закивал:

-Да-да, конечно, господин.

Кенниг низко опустил капюшон и выскользнул из дома. Уже очутившись на улице, колдун вспомнил, что он не ел со вчерашнего утра...

Впрочем, далеко Винтар не ушел. Стоило колдуну пройти вверх по улице, надеясь побыстрее найти дорогу к склепу, как неподалеку сам собой нарисовался давешний секретарь господина Таузига.

-Господин инквизитор! - сразу оживился юноша - А я вас как раз ищу!

-Да? - мрачно поинтересовался Винтар, стараясь говорить как можно тише и проклиная собственную глупость. Может, все-таки вернуться за Менрихом?

-Там староста господину Таузигу стол накрыл... А господин ратман сегодня приболел... Пойдемте, вас покормят?

-А мои слуги?

Секретарь только отмахнулся:

-Я распоряжусь, им что-нибудь принесут...

Кенниг на миг задумался, а потом мотнул головой:

-Я говорил. У меня особые молитвы Единому перед едой. Я вернусь в дом, где ночевал, а вы - обеспечьте меня едой.

Секретарь поджал губы, словно едва сдерживался, чтоб не сказать что-нибудь не то, а потом кивнул:

-Как будет угодно.

Второй раз выбраться из дома в поисках склепа Кенниг смог примерно через час.

Утром выпал туман. Такой густой, что Мадельгер с трудом мог разглядеть даже морду собственного коня. Противная моросящая взвесь окутала все вокруг, насквозь пропитала одежду...

За грудиной неприятно дрожал обжигающий внутренности комок: саламандре совершенно не нравилась погода. Впрочем, мало ли что этой огненной кошке может прийтись не по вкусу: не первый, да и не последний раз утреннее марево видим.

Конь недовольно фыркал и поводил ушами, медленно шагая по плохой дороге. Где-то в тумане защебетали ранние птахи... И вроде бы все было ничего, но этот проклятый туман... Он просто выводил Мадельгера из себя!

Ближе к обеду дымка начала рассеиваться, и ландскнехт наконец-то вздохнул полной грудью. Кавалькада двигалась быстро, наемник уже даже понадеялся, что на этот день удастся заночевать в какой-нибудь деревеньке... А потом понял, что проблемы только начинаются: путешественники выехали к реке.

В паре золлов от берега виднелись плавающие по поверхности водоросли, прозрачные воды бились о берег, ласково касаясь темного песка...

Оффенбах почувствовал, как к горлу подкатывает комок тошноты и поспешно закрыл глаза. Горячий комок за грудиной шипел и плевался искрами, разбегающимися по крови. Огненная кошка до смерти перепугалась такого количества воды, и ее страх передался носителю. Паника зародилась внутри, затуманила голову...

Когда рассказываешь про море, можно сказать, что испугался скримсла - тем более, что ты его действительно видел - но ведь это не обязательно будет всей правдой.

Мадельгер сжал зубы. Нельзя давать саламандре управлять собой.

Нужно уметь справляться со страхами.

Тем более, если они принадлежат не тебе.

Главное, чтоб перестало выворачивать наизнанку. А то чувствуешь себя так, словно тухлого мяса наелся.

Оффенбах сделал глубокий вздох и медленно открыл глаза. Кавалькада уже потянулась к мосту. Еще немного и первые храбрецы въедут на крепкий камень, заведут разговор с охранниками, договариваясь о мостовом сборе... А это значит, нужно как можно скорее собраться с силами. Даже если ты будешь замыкать колону, следуя за каретой и телегами - перебраться на противоположный берег все-таки надо.

При одной мысли об этом саламандра, только начавшая успокаиваться, впилась огненными когтями в сердце, взвыв бешенной кошкой.

Мадельгер вздрогнул всем телом и сцепил зубы, стараясь не закричать от боли - пальцы, сжимавшие узду, побелели, - и надеясь, что зверь, притаившийся под кожей не вздумает выглянуть наружу: у наемника не было никакого желания лечить лошадь от ожогов, если вдруг собственное тело начнет нагреваться.

Самое противное во всем присходящем было то, что ландскнехт уже не раз переправлялся через реки. Да, саламандра и тогда бесновалась вовсю, но ее можно было успокоить! А сейчас казалось, что она просто сошла с ума!

-Эй! - чья-то ладонь хлопнула по плечу. - Ты чего стоишь? Пора ехать.

Оффенбах перевел мутный от боли взгляд на говорившего. Росперт.

-Н-не могу, - слова давались с трудом.

-Почему? - нахмурился приятель.

Рядом остановился заинтересованный Кайо. Его осел, обрадовавшись внезапному отдыху, потянулся губами к ранним весенним травинкам.

Ландскнехт на несколько мгновений прикрыл глаза, собираясь с силами - кошка, прячущаяся где-то внутри, истерично визжала при малейшем дуновении ветра со стороны воды и впивалась огненными когтями прямо в сердце, полосуя душу на мелкие обрывки - и тихо выдохнул:

-Саламандра.

-И? - не понял Барнхельм.

-Река, - каждое слово давалось с трудом. - Я не могу даже смотреть на нее.

Шварцрейтар задумчиво почесал патлатую голову: