Отмели ночи (Воин Заката - 2)

Он посмотрел на безмятежное море, испещренное лодками и кораблями. День был ясный, погожий. Высоко в небе зависли тонкие перистые облака. Ронин прищурился на солнце. Внизу, на причалах Шаангсея, кипела работа: шла погрузка и разгрузка судов, закупщики покрикивали на подрядчиков, а те, в свою очередь, орали на распевающих кубару, снующих по причалу с тюками и бочками, наполненными богатствами города, продовольствием и тканями.

Он перевел взгляд от белых, наполненных ветром парусов в желтых водах неподалеку от берега на сияющую даль горизонта, и тут на него, словно пряная от соли и фосфора волна, нахлынули воспоминания о событиях прошлой ночи.

Кей-Иро Де. Кей-Иро Де.

Ронин тряхнул головой. Возможно, это было всего лишь видение после принятого им снадобья. Как назвала его Кири? Слезы Ламии. Всего лишь игра воспаленного воображения, наплывающего и отступающего, как прилив. Солнечные лучи приплясывали на водной ряби, рассыпаясь золотыми искрами. Ускользающие смутные воспоминания о чем-то, что происходило, казалось, совсем в другой жизни, мелькали на окраинах его сознания. Но что именно? Силуэт под водой. Темный, огромный и зыбкий...

Из комнаты донесся звук. Ронин вернулся в прохладную комнату и увидел Мацу, невозмутимую и гибкую Мацу в бледно-зеленом шелковом халате с коричневатой каймой, расшитом листьями того же оттенка. В руках она держала синий поднос, на котором стояли глиняный кувшин, покрытый серой и красной глазурью, и несколько чашечек такой же расцветки.

- Я пришла, чтобы отвести тебя в Совет, - сказала она, опустившись на колени и поставив поднос рядом с собой. - Присядь, пожалуйста. Я принесла завтрак.

Она смотрела на него темными немигающими глазами, и на мгновение что-то сжалось у него в животе. Он провел ладонью по лицу, подошел к ней и опустился на колени по другую сторону от низкой преграды в виде подноса. Он омыл лицо и руки водой из большой миски, которую Мацу подала ему. Она промокнула его лицо чистой белой тканью. Он откинулся назад.

- Мацу, а где...

- Сегодня у нее много дел, а уже скоро вечер.

- А та женщина, которую я оставил в Тенчо? Что с ней?

Она не ответила, полностью сосредоточившись на чайной церемонии: она поворачивала чашки, помешивала и разливала чай отточенными движениями, придававшими действу особый смысл. Ронин тихо сидел, наблюдая за ее искусными руками.

Как только чашка была наполнена, Мацу приподняла ее, предлагая Ронину, а когда он принял чай, она сказала:

- Она пришла в себя. Ее зовут Моэру, она написала мне свое имя.

Ронин отхлебнул из чашки: то, как Мацу подала чай, делало этот напиток еще вкуснее.

- Жар не прошел?

- Думаю, да. Пот уже не льется с нее ручьями, и она начала есть.

- Это хорошо.

Мацу опустила темные ресницы. Теперь Ронин не видел ее глаз.

- Она хотела снять повязку.

- Какую повязку?

- На бедре. Она уже грязная.

Ронин поставил чашку на поднос.

- Нет-нет. Аптекарь велел не снимать. Под тканью мазь.

- Но она сказала, что там у нее уже не болит.

- Значит, мазь действует.

Они замолчали. Ронин потягивал чай. Мацу наблюдала за ним, сложив на коленях маленькие белые ручки. Листья на халате слегка трепетали от ее дыхания. С причалов доносились запахи пота, специй и свежей рыбы. Крики и хриплый смех. Овальное лицо Мацу безмятежно, как водная гладь. Пряди волос, развевающиеся на ветру. Стройная матовая шея идеальной формы.

- Как поживает муж твоей подруги? - спросил Ронин.

Мацу вздохнула, шевельнула головой, и волна черных волос закрыла ей один глаз, опустившись на щеку.

- Грустная история. Его зарезали в драке в таверне. Вчера вечером.

- Я сожалею.

Она слабо улыбнулась.

- Хорошо, что он умер. Война изменила его. Моя подруга больше не узнавала его. Всем, кто любил его, он принес только страдания. Даже сыну, который лежит парализованный в доме моей подруги.

- Не понимаю.

- У него сломана спина, но у него есть глаза. Он может видеть. А отца это возмущало. - Она пожала плечами. - Как я уже сказала, так, наверное, лучше. Для всех.

- Выпьешь чаю?

Мацу отрицательно покачала головой.

- Это для тебя.

Солнце светило на темно-лазурном небе. Все было пропитано запахом рыбы, сушащейся на воздухе, - запахом с оттенками корицы, гвоздики и кориандра. Ноздри Ронина на мгновение раздулись, словно сами по себе вспомнили какой-то далекий и отвратительный запах.

Потом они сели в повозку, и кубару повез их по узким раскаленным улицам, мимо глухих стен складов Ллоуэна, роскошные террасы которых, как теперь знал Ронин, выходят на набережную, на пристани Шаангсея и на желтое море.

Где-то в лабиринтах городских улиц кубару споткнулся и упал. Повозка резко остановилась. Ронин в это время был занят беседой с Мацу, но краем глаза он все же заметил ярко-красную линию на боку извозчика, и, когда на повозку запрыгнули двое, его меч был уже наготове.