Отмели ночи (Воин Заката - 2)

Вниз по широкой дуге лестницы, в глубь здания, где Ронин еще не бывал ни разу. Храня молчание, они прошли через какую-то маленькую деревянную дверь с огромным железным замком. Ронин, ожидавший увидеть людную улицу, изумленно застыл на пороге. Они оказались в саду, зеленевшем зрелой листвой.

Среди бурно разросшихся зарослей стояла пара странных четвероногих животных, оседланных и взнузданных. Они фыркали и рыли копытами землю. Когда Ронин с Мацу подошли к ним, слугам пришлось натянуть поводья и успокаивать их тихими неразборчивыми словами.

- Это не лошади, - сказал Ронин, а Мацу улыбнулась.

- Нет, это лумы. Верховые животные с дальнего севера, очень сильные и довольно смышленые. Они хорошо подходят для войны, для чего в основном и используются. Как бы там ни было, лумы - редкие создания.

Она показала на одного из лум.

- Этот - тебе подарок от Кири.

Это был жеребец с рыжевато-коричневой шкурой и густой рыжей гривой. У него была продолговатая сужающаяся голова с раздувающимися ноздрями и треугольными ушами торчком. На широком черепе между больших круглых глаз синего цвета вертикально располагались три коротких рога, напоминавших миниатюрный трезубец. Хвост у лумы отсутствовал, зато на ногах, над копытами, росла густая шелковистая шерсть, похожая на метелку.

Ронин медленно подошел к нему. Большой синий глаз, в котором светилось любопытство, наблюдал за его приближением. Лума фыркнул и ткнулся мордой в протянутую ладонь.

Ронин забрался в седло, а Мацу уселась на серую кобылу с ослепительно белой гривой. Двойной разрез у нее на халате позволял ей без труда сидеть верхом.

Слуги распахнули массивные железные ворота, и они выехали из тенистого сада. Копыта лум грохотали по булыжной мостовой, высекая бело-голубые искры, от стен отдавалось звенящее эхо.

Драконы у Ронина на рукавах трепыхались на ветру; казалось, они ожили и танцевали теперь в ритме скачки. Ехавшая впереди Мацу покрикивала на кобылу и на прохожих, толпившихся на улицах. Темные фигуры торопливо убирались с их пути, показывали на них пальцами, что-то бормотали, но слов из-за быстрой езды было не разобрать.

Они въехали в темный лабиринт дельты, в район порта, где народу было меньше, промчались по узким кривым переулкам, переливавшимся пурпурными и бордовыми красками, в последних лучах заходящего солнца, а потом неожиданно вырвались из теснин прибрежных улиц на широкую набережную. На незамутненном облаками горизонте появился сияющий полумесяц. Казалось, он отдыхает в гостеприимных объятиях поющего моря.

Они мчались по деревянному настилу причала. В солоноватом воздухе разносились песни кубару. Ронин вдохнул запах моря, едкий запах сохнущей рыбы, приторный аромат макового сиропа. Мимо них величественными рядами проплывали фиолетовые фасады складов с их широкими террасами, созерцающими равнодушно и беспристрастно окончание очередного дня.

А потом они вдруг оказались среди песков. Прямо перед ними в пустынном великолепии расстилался загибающийся темный берег. Лума Ронина на скаку вздернул голову и издал довольный торжествующий звук. Море в последних отсветах заходящего солнца приобрело цвет киновари, и Ронин ощутил необычайный прилив энергии, как это бывает в начале схватки. Сердце у него бешено колотилось. А когда его жеребец перескочил через темную дюну с извилистым змееобразным гребнем, Ронин выхватил меч, поднял его навстречу холодным звездам, уже появляющимся на небе, и подумал: "Пусть придет Дольмен. Я приветствую леденящие объятия Маккона, ибо я - его рок, я - тот, кто убьет его".

Он мчался навстречу сгущающимся сумеркам, а Мацу ехала рядом; лицо ее было бесстрастно, а мысли непостижимы.

Когда мерцающие золотые огни Шаангсея у них за спиной превратились в одно сплошное пятно с размытыми краями, Мацу остановилась и окликнула Ронина, перекрикивая поющий ветер, налетающий с неспокойного моря, фосфоресцирующего зеленоватым и голубым светом.

- Здесь, Ронин, я оставлю тебя. Поезжай дальше один. Лума доставит тебя, куда нужно.

- Но что...

Она уже ускакала, лишь прозвучал мягкий стук копыт, прошуршавший по песку в ночи. Пожав плечами, Ронин сдавил пятками бока лумы, как учила его Мацу, и поскакал вперед. Он сосредоточил внимание на мощи животного, на согласованном движении его мышц, на тонком слое пота, увлажнившего его густую шерсть. Вскоре лума замедлил ход, зафыркал и затряс головой, словно предупреждал о чем-то, что ждало их впереди.

Сначала Ронин услышал шаги еще одного лумы. И только потом, вглядевшись в темноту, он увидел перед собой его силуэт. Лума подошел так близко, что Ронин увидел: это было животное с темно-шафрановой шерстью и черной гривой.