Отмена рабства. Анти-Ахматова-2

Есть вечная молодость души, есть инфантилизм. Кого только Ахматова не пыталась поразить новизной и глубиной своих очень модных воззрений: дохристианская Русь, сценарии, диссертации. Вскоре, приехав на дачу, я познакомилась с женой Солженицына — Наташей Решетовской. <…> Бывает такой тип женщин в России, тип вечной невесты из провинциального дворянского гнезда <…> В тот вечер мы сидели за столом, увлеченные беседой (с самим Солженицыным!), — и вдруг Наташа упорхнула от нас в комнату рядом и бездарно заиграла на рояле что-то Рахманинова, Шопена, нещадно колотя по клавишам… Александра Исаевича передернуло, он опустил глаза, как бы стараясь сдержаться, потом посмотрел на Славу: «Ну, уж при тебе-то могла бы и не играть, а?» Я тогда подумала, что не такая уж беда, если женщина, из желания быть «интересной, в присутствии знаменитого музыканта садится за рояль музицировать. Но если мужу ее от этого становится неловко — другое дело. (Г. Вишневская. Галина. Стр. 429.)

* * *

В этом стихотворении с «двойным дном», написанном, или, во всяком случае, датированном восьмым августа 1945 года, днем известия о Хиросиме… (Р. Тименчик. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 103.):

там все — и старички с негетевской судьбой,
шарманщики, и менялы, и букинисты…..
и выли трубы, зазывая смерть…..
и очертанья Фауста вдали…
Когда какой-то странный инструмент
Предупредил, и женский голос сразу
Ответствовал, и я тогда проснулась…

Это к тому, что Жаль, что Гете не знал о существовании атомной бомбы: он бы ее вставил в «Фауста», там есть место для этого. (Р. Тименчик. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 103.)

Ахматова «Фауста» и дописывает. Читать нельзя. Поставить дату — с большим удовольствием. Вот потомки провидчеству удивятся-то!

Анна Ахматова очень современна. Она пишет о летчиках, о ядерщиках, о космонавтах.

В больнице А.А. много занималась дописыванием «Поэмы без героя». Опять ее поэтическая урожайность вторила обнадеживающим переменам «в верхах». <…> Волею случая тема запретной русской поэзии на некоторое время связалась с темой советских космических успехов, когда астроном И. С. Шкловский, откликаясь на запуск ракеты к Венере, назвал в центральной печати стихотворение Гумилева <…>. А.А. стала выписывать «космические мотивы» в стихах Гумилева, «отсутствующего героя своей поэмы», и в одной из больничных записей назвала свою поэму «опытной космонавткой», которая «так вот и спустилась с неба». (Р. Тименчик. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 145–146.)

* * *

Балетом она занималась, когда было модно. Переделывала Блока в балет — когда можно было небрежно сказать: Дягилев поставит в Париже.

Второй раз вернулась к балетным либретто в начале шестидесятых, когда мы вырвались первыми в космос и стали впереди планеты всей также в области балета.