Отмена рабства: Анти-Ахматова-2

Либретто слушал и Корней Чуковский. Она лежала на кровати в пальто — сунула руку под плед и вытащила оттуда свернутые в трубочку большие листы бумаги. <…> Этот балет я пишу для Артура Сергеевича. Он попросил. Может быть, Дягилев поставит в Париже. (К. Чуковский. Т. 1. Стр. 184.) Как только она напишет либретто, Артур Сергеевич быстренько напишет балет, а Дягилев, оставив эйфорию оттого, что во Францию вернулся Стравинский и получил от него заказ, — бог с ним, подождет! — его сразу поставит в Париже. Он уже познакомился с Коко Шанель — она несомненно даст денег на постановку и создаст костюмы, Пикассо бросит свои декорации к «Пульчинелле» и будет работать для Артура Сергеевича — даром что, скорее всего, не знаком с его революционными песнями, которые он писал и, будучи комиссаром музыки, РЕКОМЕНДОВАЛ для изучения в массовых школах. В общем, все выйдет вроде задуманного в середине шестидесятых годов семейного (всемирного, соответствующего Ахматовой по значению, несостоявшегося) издания:

Триптих

Поэма без Героя

(Юбилейное издание)

1940–1965

С предисловием Анатолия Наймана.

Музыкой Артура Лурье и Ал. Козловского.

Оформление: Борис Анреп, Натан Альтман, Дм. Бушей.

Истор<ико>-арх<ивная> справка о Ф<онтанном> доме Ирины Каминской.

Ленинград, Ташкент, Москва.

А. Ахматова. Т. 6. Стр. 225–226

* * *

Поэтесса Виттория Колона, которая <…> «в старости стала предметом поклонения за свои высокие нравственные достоинства: на нее смотрели, как на святую», умерла, и Микеланджело горевал, что не поцеловал ее мертвое лицо, а только руку. А.А. сравнила с Микеланджело кого-то из своих современников, «Икса», с таким же строгим целомудрием относящегося к ней.

Р. Тименчик. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 274

* * *

В больнице А.А. показывала ей европейские газеты: «Вот последнее, что обо мне написали. Это перед смертью». (Р. Тименчик. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 273.) Вы лежали в палате с соседями? Показывали им газеты? Показывали вам? Величественна ли старуха, показывающая перед смертью газеты?

* * *

Модильяни очень жалел, что не может понимать мои стихи, и подозревал, что в них таятся какие-то чудеса, а это были только первые робкие попытки.

Анна Ахматова. Амедео Модильяни

* * *

А.А., как это может заметить читатель 3<аписных> К<нижек>, фиксировала все замеченные ею упоминания своего имени в советской печати. По кривой индекса цитируемости она старалась угадать свое сегодняшнее положение.

Р. Тименчик. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 576–577

Положение ее было однозначно: на пороге смерти. А уж для чего тогда фиксировала — предположения могут быть разными.

* * *

Я сказал: «Вот прекрасная тема для статьи — «Эпиграфы Ахматовой» Подарите это кому-нибудь из ахматоведов». Она мне ответила: «Никому не говори. Напиши сам. Я тебе кое-что для этого подброшу»

М. Ардов. Возвращение на Ордынку. Стр. 71–72

Каждый эпиграф выбран не для прояснения или углубления смысла, а для вызывания определенного уровня ассоциаций об Ахматовой, культурной и образованной женщине. Эпиграф из Овидия — неплохо, жаль только, взят из эпиграфа к другой книге другого автора.

Что за филолог, что за литературовед был Михаил Ардов, кому не прочь она была бы вручить, минуя преданных профессионалов, прекрасные темы? Кого люблю, того дарю.