Отмороженный

– Давай говори, не тяни. Вот сейчас заявится сюда Константин Дмитриевич и покажет распоряжение об отстранении, – сказал Грязнов. – Так что она сказала?

– Она через цепочку разглядела мужчину. Видела, как они прощались.

– Как же? – Слава был воплощением нетерпения.

– Пожали друг другу руки, – сказал Володя. – И она сказала: берегите себя. И что-то вроде… ни пуха ни пера. А он послал ее к черту. И махнули друг другу рукой. Она подумала: может, ее родственник, брат или дядя?

Слава мрачно смотрел на Володю. Потом перевел взгляд на меня.

– На месте генерального, – сказал он, – я бы давно повесил тебе строгача. Хотя от дела бы не отстранял. Где бумаги, которые она передала в вашу богадельню? Почему мы их до сих пор не видим?

– Потому что их до сих пор не нашли, – сказал я. – Ты уже спрашивал. Я тебе ответил. С уходом прежнего генерального пропало много бумаг…

– Ты был на ее похоронах? – спросил Слава Володю. Теперь он взял инициативу в разговоре на себя, махнув на меня рукой.

– Был, – ответил он виновато.

– Букетик от нас положил? – не отставал Слава.

– Венок, – сказал Володя.

– Да? – поразился Слава. – И что ты там написал, если не секрет.

– Не секрет, – потупился Володя. – От следственной бригады Генеральной прокуратуры. А что?

Мы во все глаза смотрели на него. Вот это отчудил!

– Нет, правда? – спросил я. – Или это ты сейчас придумал…

– А что тут такого? – ответил он. – Что я не так сделал? Все мы очень переживали, я же помню…

– Надо было хотя бы собрать с них деньги, – кивнул на меня Слава. – Они богатенькие. Им теперь регулярно платят, чтобы не разбежались. Это мы, серая скотинка, никому не нужны.

– Венок от следственной бригады, – напомнил я. – А ты пока еще в нее входишь… Сколько ты заплатил? – спросил я Володю, доставая бумажник.

– И за меня тоже дай, – вполголоса сказал Слава. – Потом верну.

– Да не нужно мне никаких денег! – оскорбился Володя. – Это моя инициатива, я и говорить вам не хотел… Я у вас сколькому уже научился… Это бесценный опыт, ни за какие рубли не купишь.

– Что да, то да, – согласился Слава. – Ты хоть с ее родителями познакомился? На поминках или еще где.

– На поминки я не ходил, – сказал Володя. – А что, надо было?

– Детский сад! – взорвался Слава. – Нет, Борисыч, забирай его себе, а я беру свои слова назад… Не нужен нам такой! Чему ж ты здесь выучился, если не знаешь, что именно на поминках проще всего разговорить убитого горем человека. И все у ее стариков можно было узнать про покойницу, а ты – прошлепал!

– Полегче, – сказал я, сознавая тем не менее его правоту. – Не ори мне на молодые кадры.

– Еще учит нас! – все не мог уняться Грязнов. – Ах, подайте мне его пальцы на его винтовке! А может, тебе подать его самого? На блюдечке с голубой каемочкой?

– Так я разговаривал с родителями! – даже покраснел от такой несправедливости Володя. – Они мне все про нее рассказали. Прямо там, когда возвращались с кладбища.

– И ты молчал? – спросил я.

– Так не о чем пока говорить, – сказал Володя, уже багровея до мочек ушей. – Они пригласили к себе. За город. Дали адрес. Сказали, будто есть там какие-то бумаги, которые она как-то ночью привозила… Они пригласили меня на послезавтра.

– Ну да, им нужно прийти в себя… – пробормотал я, глядя на Грязнова, которого убил бы, кажется.

– Ну ты хоть сказал им, что эти ее бумаги нам нужны для поиска убийцы? – спросил Слава, чтобы хоть как-то оправдать свой гневный выпад.

– Конечно, – кивнул Володя. – С этого и начал.

– Фу… – поднял обе руки вверх Слава, сдаваясь. – Ну мир, мир! Недооцениваем молодежь, есть такой до сих пор не изжитый недостаток. Учтем при дальнейшем с вами общении.

Он обнял моего ученика, и я ощутил что-то вроде укола ревности.

– Так что ты там говорил про винтовку с пальцами? – спросил Слава примирительно. – Что там не совпадает? И как оно может не совпасть?

– Я про другое, – сказал Володя. – Он не мог ее убить. Других мог. Ее – никогда. В этом мое убеждение. Я разговаривал с ее друзьями. Только маньяк, человек, который ее не знал, способен на такое. А он не был маньяком. Как вам объяснить, не знаю…

– Где уж нам, – попробовал обидеться Слава, и в это время раздался звонок.

– Константин Дмитриевич, не иначе! – сказал Слава. – Я теперь его звонки различаю не хуже тебя. Может, не снимать трубку?

Только этого не хватало. Я протянул руку к аппарату.

– Не снимай! – почему-то шепотом сказал Слава. – Он поймет. А то сейчас объявит официально… А так у нас будут еще сутки.

Конечно, об этом не могло быть и речи. Тем более на глазах подрастающего поколения. Что Володя обо мне подумает?

Я поднял трубку.

– Распоряжение генерального прокурора о передаче дела уже у меня, – произнес Костя скороговоркой. – С сегодняшнего числа. Но могу довести до вашего сведения и завтра. Ты хоть знаешь подробности?

– Догадываюсь, – сказал я. – Значит, сутки у меня есть?