Отмщение

Чтобы не раздражать унтера зря, Юрий подобострастно вскочил, ссутулив плечи и стараясь изобразить на лице более-менее располагающее выражение. Здесь благоразумие выше личных амбиций. Сейчас Фурманов в ответе не только за себя, подчиненных, но и за судьбу операции. Операции, в которой, возможно, решится судьба десятков, сотен тысяч. И ни о какой брезгливости не идет речи.

Презрительно дернув щекой, унтер несколько расслабился - по всему решил, что русский не представляет особой опасности. Но полностью осторожности не утратил, что говорило только в пользу его.

- Аусвайс... Документ... - процедил фельдфебель сквозь зубы, требовательно протягивая ладонь. - Живо!

- Нет документов... - Юрий виновато развел руками и постараться сгорбиться ещё более виновато. Немца, впрочем, ответ не удивил - сколько сейчас несчастных людей бежало от снежного плена враз вымерзших за считанные часы поселений? Ругнувшись и в очередной раз презрительно осклабившись, фельдфебель вынул из нагрудного кармана портативный вычислитель. "А ведь ты нашу модель используешь..." - не без злорадной гордости отметил Фурманов.

- Предъявить для опознания личный номер! - немец пробежал пальцами по экрану, привычным жестом поднес вычислитель к запястью Юрия. Но зря.

- У нас людей не клеймят, - спокойно возразил Фурманов, с гордостью демонстрируя совершенно чистую руку по локоть - без следа татуировок или химических ожогов.

Немец вновь ругнулся, зашел с третьего подхода:

- Имя, Фамилия, место проживания!

- Юрий Феоктистов, Ханты-Мансийск, 4-я улица Строителей дом 25, одиннадцатая квартира, - контрразведчик ответил без малейших опасений. Легенду сработали качественно и, когда дело внезапно быстро закончилось, зарезервировали на будущее. Вот сейчас и пригодилось. Документы, справки, записи в базах данных - весь комплект настоящий, комар носа не подточит. Так что можно проверять хоть до смерти. Разве что свидетелей опрашивать, но это уже из области фантастики. Ну а что до адреса - проверяющие склонны скорее верить, чем допускать, что кто-то в здравом уме решит для "липы" его использовать. На что и расчет.

Немец, что ожидаемо, проверил и получил подтверждение. Кивнув, продолжил допрос:

- Так, Юрий Феоктистов, зачем здесь сейчас?

- Направлялся по путевке на отдых, но тут началось... - Юрий развел руками, изображая, что совершенно бессилен против форс-мажорных обстоятельств недавних дней. - С тех пор и мытарствуем с товарищами, так сказать, по несчастью.

Тут на пороге купе возник запыхавшийся и задерганный проводник. Какие-то несколько минут высочайшего нервного напряжения вымотали человека до крайности.

- Очень хорошо. Как раз вовремя, - надменно кивнул унтер. - Как здесь появился этот человек вместе другими? Почему без документов? Кто и зачем остановил поезд около получаса назад? Кого пустили? Кто, где? Отвечать!

Старик в ответ покраснел, но ничего не ответил. Ведь заговорить значило подвести не только себя. Пострадают и машинист, и остальные пассажиры. А ведь если немцы узнали, что поезд останавливался, узнают и кто сел. Это, конечно, провал... Юрий невольно почувствовал холод в сердце. Если серьезно копнут - моментально вытащат наружу все концы. А они и так шиты белыми нитками. Такими белыми, что даже оторопь берет. Но ведь как сработали! Всё раскопали сразу. Одно к другому привязали и пошли разматывать! Ох, не зря фельдфебель этот сразу не понравился...

Между тем, пока Фурманов прикидывал, как выкручиваться, а проводник, насупившись, молчал, ожили динамики гарнитуры. Женский голос - нервный и довольно громкий. Слишком громкий для обычного сообщения. Фельдфебель вначале непонимающе вслушивался, а затем вступил в диалог:

- Что?! Где?! Склады?! Какого черта! Все десять?! Пассажиры тоже? Черт бы побрал этих русских! Бегу!

Бесцеремонно оттолкнув с дороги проводника, унтер побежал по коридору к выходу, окликая по пути солдат. Остановившись в тамбуре, отстраненно крикнул:

- Можете проезжать!

Словно в ответ на это разрешение, поезд вздрогнул, надсадно застонал. И даже стал потихоньку ползти вперед. Фельдфебель несколько раз крикнул "Шнель!", пропуская солдат вперед. Убедившись, что все вышли, проворно выпрыгнул наружу. Исчез, как и не было. А поезд с каждой секундой всё быстрее набирал ход.

Юрий и проводник переглянулись. И полковника сразу насторожил оценивающий взгляд старика. Слишком внимательный, слишком многозначительный. Должен был по логике вещей последовать вопрос, но нет. Старик только пожевал губами, вышел в коридор. И только потом, уже скрывшись за перегородкой, сварливо крикнул:

- Идём, поможешь стекла вставлять. Турист...

...Серьезный разговор состоялся через час, когда покончили с работой - благо, помогли другие пассажиры. Закрывшись с ночным пассажиром в купе, проводник сел к столу. Лицо его теперь уже не казалось излишне моложавым - тревога и недавние переживания стерли всё. Обнажились сильнее глубокие морщины, под глазами пролегли тени, скулы заострились. Начал старик без подготовки, без словесных кружев - с вопроса в лоб: