Отмычка от разбитого сердца

Трудясь на скудной ниве районной журналистики, Павел Ячменный не нашел времени обзавестись семьей. Возможно также, он не нашел в родном поселке женщины, которая смогла бы нести тяжелое бремя жены журналиста. Так или иначе, незадачливый корреспондент проживал в гордом одиночестве на окраине поселка, в маленьком домике, доставшемся ему от рано умершей матери. Точнее, проживал он не в одиночестве, а вдвоем с огромным сибирским котом Тимошей, таким же, как он, убежденным холостяком.

В доме у Павла и Тимоши чувствовалось отсутствие женской руки. Там царил постоянный беспорядок, посреди горницы валялись грязные носки и поношенные фуфайки, а иногда попадалась и недоеденная Тимошей мышь. В единственной комнате даже в летний день было темновато, поскольку давно немытые окна с трудом пропускали солнечный свет. Большую часть комнаты занимали стопки и подшивки районной газеты за многие годы. Пыль лежала на них толстым слоем, а по углам комнаты соткали свою паутину деловитые старательные пауки.

Поэтому вполне понятно, что Павел Ячменный не очень спешил домой.

Однако, как мы уже говорили, все расстояния в поселке Васильки невелики, и не прошло и десяти минут, как незадачливый корреспондент приблизился к своему дому. Взглянув на вросшую в землю избушку, Павел вздохнул и привычно подумал, что надо бы починить крышу, да все руки как-то не доходят. Он толкнул скрипучую некрашеную калитку и вошел в запущенный сад.

И увидел на крыльце поджидающего его человека.

— Здорово, — проговорил тот, шагнув навстречу Ячменному. — Не ждал?

— Здрасте! — ответил Павел, замедлив шаги. — Давненько вас не было! Никак, уезжали?

— Дела, Павлик, дела! Ну что — в гости-то позовешь?

— Да у меня… того… не прибрано… и угостить вас нечем…

— А это ничего. Я человек негордый, неизбалованный. Воды стакан нальешь — с меня и довольно. Вода-то у тебя, надеюсь, есть?

— Колодезная, — Павел достал из-под крылечка ключ и с явной неохотой отпер дверь.

Тимоша громко мяукнул и устремился навстречу хозяину, намереваясь потереться о его ноги. Но тут он увидел гостя, радостное мяуканье перешло в вопросительную и неприязненную интонацию, и огромный котище опасливо отступил к незастеленной хозяйской кровати.

— Нехорошо живешь, — проговорил гость неодобрительно, окинув быстрым взглядом комнату, — неаккуратно!

— Я вас предупреждал… — пробормотал Ячменный, поспешно поправляя несвежее одеяло и заталкивая ногой под кровать невесть как оказавшийся летом посреди комнаты валенок. — Живу один, прибраться некому…

— Да я, собственно, не о том! — небрежно отмахнулся гость. — По мне, хоть сортир в доме устраивай, твое дело. Живи хоть в хлеву, если тебе нравится. Я не о том. Болтаешь ты, Паша, слишком много! Нехорошо это, Павлик.

— Да я разве что… я ничего такого… — Ячменный испуганно взглянул на гостя. — Разве я когда…

— Когда, Паша, когда! Разве не ты в «Васильке» только что соловьем разливался, что все знаешь, до всего своим умом дошел, все изучил досконально, пять чемоданов информации собрал?

— Да это я так… это я спьяну… чего не наболтаешь… вы не подумайте, я никому… — Ячменный воровато стрельнул глазами и переступил поближе к двери.

— Ну, теперь-то, Паша, ты точно никому! — Гость нехорошо усмехнулся и шагнул в его сторону, отсекая невезучему журналисту единственный путь к отступлению.

— Так это вы… — глаза журналиста загорелись. — Надо же! А я и не думал… вот оно как! Это какую же статью написать можно! Да что — статью! Книгу! Бестселлер!

— Нет, Паша! Никакую книгу ты уже не напишешь. Опоздал ты маленько. Нету у тебя больше времени.

Гость сунул руку за пазуху и вытащил короткий остро заточенный железный штырь с деревянной ручкой.

Ячменный смотрел на это страшное оружие как зачарованный. Его губы шевелились — казалось, он подбирает точные, яркие, выразительные слова для своей последней и самой лучшей статьи.

Гость шагнул, резко выдохнул и выбросил вперед удлиненную железным острием руку. Заточка с негромким отвратительным хрустом вошла в горло корреспондента. Ячменный попытался что-то сказать, но вместо слов с его губ хлынула кровь. Он покачнулся и тяжело грохнулся на грязный пол.

Кот Тимоша душераздирающе мяукнул и улепетнул под кровать хозяина. Оттуда он немигающими зелеными глазами следил за незваным гостем.

А этот гость, оттолкнув ногой бездыханное тело корреспондента, приступил к планомерному обыску.

Первым делом он распахнул дверцы платяного шкафа, выкинул оттуда поношенную одежду убитого корреспондента, выгреб из нижнего отделения шкафа несколько пар стоптанных ботинок и резиновых сапог. В глубине обнаружился допотопный фанерный чемодан. Подковырнув его замок крепким ногтем, убийца откинул крышку, заглянул внутрь и брезгливо поморщился: в этом чемодане покойный хранил свое грязное белье.

Отодвинув чемодан к стене, убийца опустился на колени и заглянул под кровать.

Оттуда на него, не мигая, глядел Тимоша.

— А ну, пошел прочь! — зло проговорил убийца и запустил в кота попавшим под руку ботинком Ячменного.