Отнять всё

Аиша ушла обедать. Я закрыла кабинет и отправилась в Хемпстед, прогуляться и успокоиться. Так что же с Хейей? Когда я о ней думаю, лицо у меня каменеет, а губы сами собой сжимаются, словно в рот попала горечь. Не хочу я больше переживать это чувство. Хочу вернуться к тем ощущениям, которые испытала по дороге к морю, до того, как увидела тот снимок, – аромат вереска, яркое солнце, Билли за спиной. Я была счастлива, сама того не понимая.

Счастлива? Я жила в придуманном раю.

Началось с того, что Хейя пришла работать в журнал, и я спросила о ней Маркуса. Он промолчал. А ведь даже одна-единственная ложь вызывает цепную реакцию и заражает все вокруг.

Та ложь означала, что Маркус никогда не станет рассказывать о своей жизни в Финляндии. Она означала, что мы будем все больше друг от друга отдаляться. Она подтачивала отношения, которые зародились у нас с появлением сына.

Однако начались наши беды именно тогда, когда я приняла Хейю на работу.

Эта ложь разрушила нашу близость, радость от того, что мы оба начинаем с чистого листа.

Всякий раз, когда я заговаривала с Хейей, или просто проходила мимо, или давала ей тему для статьи, она знала, знала то, чего не знала я! Что Маркус мне лжет.

А потом, когда я спросила Маркуса о ее работе на телевидении, он прибавил к первой лжи вторую.

Рано или поздно ложь всплывает, словно нечистоты в грязной воде. Она зловонна и заражает все – и не важно, что я узнала правду тогда, в Ботталаке, а Роберт понял сегодня. Ложь так или иначе выходит наружу.

* * *

День сегодня был ужасный. Вернулся Филип, а яд, оставленный Хейей, продолжает действовать.

Сначала он поговорил с Викторией. Пока она была у него, я проверила почту; мне пришло письмо от Гектора Агапито. Мы пригласили на презентацию всех принимавших участие в работе, прессу и авторов, пишущих о путешествиях. Письмо Гектора я открыла в первую очередь; он сообщал, что непременно приедет. На следующей неделе он собирался в Лондон и предлагал с ним пообедать. Еще выражал надежду, что у меня все хорошо и Билли здоров. Такое приятное, дружеское письмо.

Фотографии Гектора очень украсят нашу презентацию. Мы установим большой экран и продемонстрируем лучшие снимки – среди отобранных есть и работы Гектора.

Сначала я хотела отказать Гектору. Я совсем не та, какой была летом, в Лиссабоне. Мой брак под угрозой, меня переполняет ревность, я вообще не в себе… Потом вспомнила, как мы уплетали мидии, как нам было легко вместе, какой он веселый. А мне сейчас так хотелось чьей-то теплоты. И я написала, что мы встретимся, только на этот раз угощаю я и знаю, где подают отличную рыбу с картошкой.

Затрещал телефон. Звонила секретарша Филипа: мне нужно прийти и доложить, как шли дела в его отсутствие.

Едва войдя к Филипу, я заметила: шеф недоволен. Он едва ответил на мой вежливый вопрос о том, как отдохнул, – что-то буркнул и отмахнулся, а потом спросил:

– Что там еще за разговоры об увольнении Хейи?

– Я как раз собиралась рассказать. Недели две назад она пришла и заявила, что ей срочно нужно в Хельсинки. Заболела ее мать, и…

– Почему ты это со мной не обсудила?! – рявкнул он.

– Прости?

– Почему не посоветовалась? Я же не на луну улетел. Достаточно было трубку снять.

– А о чем советоваться? Хейя буквально потребовала, чтобы ее немедленно уволили. Я предложила ей отпуск. Она не захотела, сказала, не станет даже отрабатывать положенный срок. У нее билет на самолет был на следующий день!

– Нет, что-то здесь не так, – обвиняющим тоном произнес Филип.

Я одновременно разозлилась и испугалась. Он был неправ… и отчасти прав.

– В каком смысле – не так?

– С чего бы ей вдруг увольняться? – Он сердито щелкнул пальцами прямо у меня перед носом. – Она говорила, что ей здесь нравится. Ее только атмосфера в коллективе угнетала. У тебя с ней случались размолвки?

– Филип, я протестую против такого тона. Ты меня как будто в чем-то обвиняешь.

– Пока ты была в отпуске, Хейя высказала несколько критических замечаний в адрес путеводителя, очень, кстати, разумных. Она говорила, что с тобой обсуждать его не может.

– Впервые слышу.

– Именно! – бросил он.

– Ну, хватит с меня! Хейя уволилась, потому что заболела ее мать. Если ты намекаешь, что из меня плохой руководитель, так скажи об этом прямо!

Филип пошел на попятную.

– Мне просто жаль терять такую компетентную сотрудницу, как Хейя.

– А главное – такую красивую! – прошипела я и вышла. Меня переполнял гнев.

* * *

Чуть погодя ко мне пришла Виктория. Я сидела на полу среди бумаг, разбирала их, рвала старые статьи и письма и яростно совала в корзину. Я решила уйти из журнала. Работать с Филипом я больше не могла. С меня было довольно. До случившегося в Корнуолле я позвонила бы Маркусу посоветоваться. Но теперь – не жаловаться же ему на Хейю!

Виктория остановилась на пороге.

– Я пришла с миром. Филип признает, что зашел слишком далеко. Он не хочет, чтобы ты уволилась, особенно накануне презентации.

– Он ненормальный! Обвиняет меня – якобы я ее выжила!

– Слушай, Хейя была непростой женщиной. Никому она не нравилась.

– Кроме Филипа.

Виктория вздохнула и опустилась рядом на пол.