Отныне и в Вечность

День оказался совершенно сумасшедшим. Безумным оказался день, даже если рассматривать его на фоне… ай, да если честно, то возникает все тот же один-единственный вопрос – стоило ли выдираться из кожи вон, стоило ли карабкаться наверх, чтобы заполучить такую жизнь? По трупам карабкаться, буквально по трупам… а что?.. разве не на нем труп конкурента-аналитика и два потенциальных трупа силовиков?

Генрик поймал себя на этой мысли и чуть не расхохотался. С чего бы это он вдруг стал корить себя именно за этого жмурика, будто бы не было на его совести других? Впрочем, понятно было, в общем-то, почему. Всех других он убивал собственноручно. Пусть даже и не всегда в честном поединке палаш против палаша, пусть и по найму, пусть и из-за угла, но – сам! Не прибегал он раньше к презренному интриганству.

Меняются обстоятельства, заставляя нас менять методы, – думал он. – Мы меняем методы, методы меняют нас. Чем выше он поднимался по служебной лестнице, чем масштабнее становились решаемые задачи, тем меньше у него оставалось времени на собственно творческую работу, и тем больше становилась его зависимость от сотрудников, на которых невольно приходилось ее перекладывать. Талантливых, энергичных и инициативных сотрудников… А они тоже очень хотели залезть наверх, вот в чем фишка-то, уважаемые сэры. При том методе смены руководящих кадров, который повсеместно практиковался в Империи – так называемой "ротации" – расслабляться, пускать дело на самотек, было чревато. Так и судьбу Грота запросто можно было повторить.

Между тем, работа со второй моделью снабдила его опытом, всю ценность которого переоценить, а, тем более, наплевать на который и забыть, было просто невозможно. Наоборот, этот опыт следовало всесторонне обдумать, обобщить и распространить на все сферы лабораторной жизни и – прежде всего! – на управление.

Ведущие сотрудники лаборатории должны находиться под его неусыпным вниманием и контролем, и если для этого понадобится собственная сеть сексотов – он ее создаст, черт побери. Потенциальных конкурентов и соперников он обязан выявлять на самой ранней стадии, задолго до того, как им самим мысль о соперничестве впервые придет в голову. К этому моменту они должны стать полностью от него зависимыми, находиться в его руках до такой степени, чтобы их можно было сокрушить одним движением мизинца левой ноги. Он должен стать для них старшим другом, отцом, покровителем и конфидентом большим, чем родимая старая добрая бабушка. Первый кандидат в такие "друзья" у него уже имеется, это как раз Карл, на которого уже изволил обратить благосклонное внимание сам его темная светлость.

Вообще-то, Генрик не случайно применил именно метод "игры на доверие" к Ане-Сурие. Он интуитивно всегда понимал ценность такого рода отношений с ключевыми игроками в покере жизни. Карл тоже не исключение, он уже и сейчас смотрит Генрику в рот. Что очень хорошо на перспективу. Впрочем, по отношению к Ане-Сурие этот метод нельзя было считать вполне удачно сработавшим. Заигрался он, Генрик, с нею так, что теперь уже и не поймешь, чьи интересы в том, что он делал, в конечном счете, превалировали, его или, все-таки, ее. Подспудно она воспринималась им как человек, как личность. Да она и была, строго говоря, очень яркой и сильной личностью, пусть и в отложенном фантоме.

Внизу в большом зале, между тем, обозначилась унылая фигура Карла. Карл понуро болтался под аквариумом, явно желая, но не решаясь привлечь к себе внимание шефа. Поскольку с какой-нибудь ерундой он никогда не решился бы обеспокоить высокое начальство, Генрик передал ему на коммуникатор приглашение подняться наверх.

Генрик смотрел в его унылую постную рожу, а Карл мялся, вздыхал и упорно не желал смотреть в глаза, и на сердитое начальственное: "Ну? " озадачил Генрика абсолютно идиотским заявлением.

– Не понимаю! – простонал он, с отчаянием мотая головой из стороны в сторону.

– Чего?

– Законов природы.

– Как?! – поразился Генрик, даже поперхнувшись от неожиданности.

– Ну, вот, законы природы, законы природы… а что это – законы природы?

Генрик озадаченно молчал.

– Почему они действуют? – агрессивно пояснил Карл. – Не как действуют, это-то законы, как раз, и описывают, а именно почему? Что заставляет всякие там события или, скажем, явления протекать определенным образом и всегда одинаково? Поневоле задумаешься о какой-то высшей силе, которая диктует. Обо всем повелевающем боге задумываешься. Бог велел, вот они и соблюдаются. Говорят, что люди науки, если они не только могут логически рассуждать по готовой схеме, а еще и умеют мыслить, обязательно являются атеистами, так что же я, и в самом деле, дурак какой-нибудь? А у Кулакоффа, мне рассказывали, даже есть такое присловье: лишних гипотез не изобретай… сволочь.

– Лишних сущностей, – машинально поправил его Генрик, – и это не Кулакофф, это…

– Сущностей, – согласился Карл. – В нашем случае это одно и то же. И какая разница, кто это первым сказал? Я лично услышал это от… была у нас в университете такая легендарная личность, звали его Кувалда.