Отныне мой пульс семь ударов в минуту

Я наткнулась на хмурый взгляд от явно не хороших воспоминаний.

— Отец всегда говорил, что я — позор семьи, что ему стыдно за меня. Он хотел убить меня, как только я родился, но в те времена было необходимо увеличивать популяцию вампиров. Вот меня и оставили для численности. Мать же не замечала меня никогда. Я скитался, служил людям, воевал за людей, потом получал образование и искал себе занятие по душе. Когда случился переворот, отец наградил меня за хорошую службу и оставил в замке. — Брови Эйдоса нахмурились. — Мать решила, что я должен править вместе с Агнес, а Какос с Просфорой. Только вот я считал Агнес своей сестрой, но никак не любовницей. Она же плевать хотела на то, что у нас один отец. Она влюбилась в меня и всячески издевалась над служанками, которым я нравился. Я не мог простить ей такое поведение. Просфора же всегда была мудра, но жестока. Она ненавидела меня за доброе сердце. Она не считала меня чистокровным из-за цвета моих волос. — На лице принца растянулась ленивая улыбка. — А вот Какос частенько пытался от меня избавиться. Он меня всячески подставлял, но всегда оставался безнаказанным. Это короткая история моей семьи. Как тебе?

Я вылупила глаза и поражено смотрела на Эйдоса. Я не ожидала таких подробностей о его жизни. Мне стало его жаль. Он, наверно, чувствовал себя одиноким все это время… все триста лет.

— Почему у вас такие печальные истории жизни? Что у тебя, что у Руфуса было ужасное детство и вся последующая жизнь. Я не представляю, каково это, ведь у меня была Элиди и Иза. — От теплых воспоминаний и мыслей о том, что я могу их больше не увидеть после нашего последнего похода, слезы бесконтрольно покатились из глаз. Ощутив на щеке теплую ладонь, что стирала мои слезинки, мне стало немного легче. — Даже Резери стала для меня подругой. Как же ты жил все это время?

— Я редко чувствовал себя одиноким до переворота. Со мной были любящие меня люди, заботящиеся обо мне. Только после поселения в замке я постоянно находился на поводке Кириоса.

Эти слова облегчили мою душу.

От близости Эйдоса мне хотелось касаться его тела, чего я не позволяла себе. Я не могла дать ему желаемого, поэтому мне казалось несправедливым по отношению к нему навязывать бурлящую во мне нежность. Только он заметил мой опустившийся на его бицепс взгляд. Я все еще помнила бархатистость его кожи и упругость мышц.

— Что с тобой? — Спросил мой принц, заставляя меня поднять на него глаза.

— Можно мне дотронуться до тебя?

Я не знаю, был ли Эйдос ошеломлен моей просьбой, но его рот приоткрылся. Его губы всего лишь разомкнулись, а внутри меня уже полыхало желание прикоснуться к ним.

— Почему ты спрашиваешь меня о таком?

— Ты не хочешь любви. Я боюсь обидеть тебя излишними действиями.

Я была больше не в силах выносить пристальный взгляд принца и хотела отвернуться, но его рука, продолжающая лежать на моей талии, не позволила мне этого. Мне оставалось лишь закрыть глаза от смущения. Вдруг хватка на моей талии ослабла, а потом и пропала тяжесть.

Все же я обидела его.

Мужская ладонь нащупала мою под одеялом и приложила ее к мощной груди. Грудная клетка редко вздымалась.

— Астери, ты можешь меня касаться, когда тебе этого хочется. Я не хочу любить, но… Но я не смею запрещать тебе выражать свои чувства. Ты не обидишь меня ими. — Я ощущала, как сердце под моей ладонью участило свое биение.

Я осмелилась открыть глаза и взглянуть на Эйдоса, а потом и на свою ладонь. Кожа была все такой же, какой я помнила ее. Я очерчивала пальцами рельеф его тела, пока мышцы принца сокращались под каждым моим действием.

Принц осторожно коснулся своим пальцем моей губы, приоткрыв этим действием рот. Его глаза безотрывно наблюдали за моим полыхающим лицом. На белом лице Эйдоса невозможно было прочесть ни единой эмоции. И тогда я рискнула погрузиться в его мысли.

Она прекрасна, но заслуживает гораздо большего. Мне нельзя рушить ее жизнь. Она слишком молода.

— Зачем ты читаешь мои мысли?

— Я не понимаю, что ты чувствуешь.

— Я и сам не понимаю.

Через миг губы Эйдоса накрыли мои. Я чувствовала их мягкость и опытность. Каждый поцелуй принца был так не похож один на другой. Шершавый язык скользнул по моему, от чего мое тело напрочь обмякло. Ладонь, которой принц только что прикасался к моей губе, уже удерживала меня за шею, пока вторая медленно опускаясь к ребрам.

Я не могла дышать от прилива эмоций и разрывающих мое тело чувств. Мысли полностью отключились, оставляя тело наедине с эмоциями. Каждой клеточкой я ощущала прикосновения рук Эйдоса, а потом и сама принялась исследовать его тело. Моя ладонь нагло гладила спину принца, хватаясь за его плечи и лопатки. Едва же она опустилась к животу, принц прервал наш поцелуй.

— Я что-то не так сделала?

— Нет, просто боюсь разбудить Исхири.