Отогрей моё сердце

Деревья покрыло инеем, туман едва рассеивался под лучами утреннего солнца: красивая картина зимнего дня ранней весны. Но Архипа она не радовала. Иней пробирался к его сердцу снова, окутывая холодом. Он догадывался о причине ее растерянности в последнюю неделю, отстраненности и покорности на ложе. Ушла ее игривость, подразнивание, которое он так любил и от которого возбуждался до чертиков. Смешинки на дне апатитовых глаз и смущение, что ее по-прежнему охватывало, когда он вытворял с ней пошлые штучки. Она будто погасла… Его огонек, что отогрела сердце, его Ласка, убегающая и одновременно ластящаяся, и он молчал, не спрашивал, боясь ее ответа, что Есения охладела к нему или срок их уговора истек и она ничего ему не должна. Да кто про него вспоминал? Архип точно забыл и готов к ее ногам бросить десяток лучших шуб с горстью алмазов, лишь бы она была рядом.

Позвонив еще пару раз так и не получив ответа, бросил затею и погрузился в работу. Вечером он ее навестит, хочет она того или нет, ей придется его впустить на порог и объясниться.

Есения просидела два часа в женской консультации. Задержка месячных на пять дней и тест с двумя полосками скорее подтверждал наличии плода, чем наоборот. Ей ли не знать, как чувствует себя женщина беременная малым сроком. Слезы давно высохли, да и толку от них: только припухшие веки и головная боль. А утренняя тошнота переходила в дневную и с каждым днем становилась все ощутимее.

"Почему я надеялась, что не залечу от него? Даже предохраняясь, такой мужчина одним взглядом способен осеменить!" – злилась на безрассудство.

- Плод на четыре-пять недель, - подтвердила врач ультразвуковой диагностики. – Все параметры в норме, но для более точного результата срок слишком мал. Вы планируете рожать или идете на аборт?

Есения вздрогнула при слове аборт, но врачу ответила:

- Еще не знаю. Не решила, - отвернула взгляд, опасаясь осуждения во взгляде.

- У вас есть пару недель для таблетированного аборта и до двенадцати вакуум аспирация. Я напишу заключение для гинеколога, - и, вынув из влагалища датчик, приказала одеваться.

Выйдя от врача, Есения села в кресло в коридоре и опустила голову, пытаясь прийти в себя. В памяти сразу всплыли слова Олеси: "Он отправил жену делать аборт, заявив, что ребенок не от него. Да он в принципе не хочет детей. Я предлагала ему родить, но он четко следил за предохранением".

Ее жестокие слова так глубоко легли тяжелым грузом на сердце. Тукаев хорошо относился к Вере и даже, казалось любил девочку, но он мог себя так вести ради секса с любовницей.

Есения пребывала в такой растерянности, не зная как сообщить Архипу о беременности. Если он пошлет ее на аборт - это будет последнее что их связывает. Если она тайно его сделает сама: после этого не сможет быть с ним вместе. Родить и воспитывать одной - тоже унылая перспектива. Сегодня он страстный и щедрый любовник, а завтра чужой человек. Есения еще помнила мужа и его отчуждение. Плевал он на нужды ее и их дочери.

Ни один из выходов из ситуации не вдохновлял. На работу ехать не осталось сил. Как ему смотреть в глаза? Как сказать и что последует? Боялась. Любой его реакции боялась. Ей требовалось уединение. А еще вспылили слова матери и Есения чуть не разрыдалась в голос от безысходности.

Собрав сумку и взяв верхнюю одежду из гардероба, вышла на улицу, в мартовский день. Синицы уже пели песни, призывая к пробуждению природу, оповещая о наступлении весны. Хотя весна на Ямале наступала не раньше середины мая, резко кочуя в лето.

Глава 39

Пять недель

Есения на автомате добралась до дома, медленно разделась, тщательно расправляя складки шубы.

- Это ты виноват, золотой соболь, в моей беременности, - тяжело вздохнула, понимая, что виновата сама, поддавшись чарам сахаляра и влечением к нему.

Дома безлюдно: мама ушла на работу, Вера в саду. Лишь крыса, услышав присутствие человека, зашебуршала и стала грызть металлические прутья, требуя пищу.

Дисплей телефона при возвращении в звуковой режим высветил пять пропущенных от начальника. Сердце разом заколотилось, ладони вспотели, и она поспешила отложить сотовый на комод. Разговаривать с Тукаевым в эту минуту просто не могла. Да и что она ему скажет? Правду, как есть? Если он не захотел с женщиной иметь ребенка, с которой провел много времени, почему захочет от секретарши, матери одиночки? Зачем ему женщина с возом, когда такая шикарная Олеся не удержала…

Есения ходила из комнаты в комнату. Умылась, переоделась в домашнюю пижаму.

Неожиданно ее охватил голод и девушка вспомнила, что легко позавтракала: чай с молоком и один бутерброд с маслом, а сейчас уже два часа дня.

Тошнота накатывала волнами, но желудок требовал пищи, и она принесла с лоджии пельмени с красной рыбой, приготовленные накануне.