Отомщенный любовник

Как позже объяснил отец Монтрега, Ремпун по большей части все верно изложил. Рем пришел по делу и обнаружил не только пустой дом, но и окровавленное тело своего партнера, и сделал то, что на его месте сделал бы любой разумный мужчина: сам обшарил кабинет. Думая, что Ремпун был мертв, он пытался найти деловые бумаги, чтобы доля друга не вошла в наследственное имущество, и Рем бы тогда стал единоличным владельцем концерна.

Преуспев в этом, он уже почти вышел из кабинета, как Ремпун подал признаки жизни, и с его потрескавшихся губ слетело имя.

Рем не возражал против роли авантюриста, но стать подозреваемым – это уж слишком. Он позвонил доктору, и, пока Хэйверс был в пути, умирающий мужчина кое-как смог пробормотать ужасную историю, стоившую даже больше, чем весь концерн. Быстро сообразив, Рем задокументировал рассказ и поражающую правду об истинной сущности Ривенджа, и помог Ремпуну подписать страницы… тем самым, превратив их в законный документ.

Затем мужчина потерял сознание и к тому моменту, когда прибыл Хэйверс, был уже мертв.

Уходя, Рем забрал и деловые бумаги, и показания, и за то, что он пытался спасти умирающего, его посчитали отважным героем.

Конечно же, полезность признания была очевидной, но вот когда именно воспользоваться этой информацией – менее ясно. Связываться с симпатами опасно, что и подтвердила пролитая кровь Ремпуна. Даже будучи умным человеком, Рем сидел на информации, все сидел… пока не стало слишком поздно, чтобы пустить ее в ход.

По закону гражданин обязан выдать симпата, но, очевидно, у Рема с этим  возникли некоторые осложнения. Учитывая, сколько уже прошло времени, он понял, что находится в рискованном положении – ведь могут посчитать, что он, возможно, защищал Ривенджа. Приди он с такой информацией через двадцать четыре или сорок восемь часов после убийства? Ничего страшного. Но через неделю? Две? Месяц…?

Слишком поздно. Рем рассказал Монтрегу о показаниях, и сын понял ошибку отца. Пока с этим ничего нельзя было сделать, и лишь в одном сценарии эта информация все еще чего-то стоила… и возможность представилась этим летом. Рема убили во время набегов, и сын унаследовал все, включая документы.

Монтрега нельзя будет обвинить в выборе отца не раскрывать то, что он знал. Ему лишь нужно будет заявить, что он наткнулся на бумаги в отцовских вещах и, доложив о них, просто сделал то, что должен.

Никто не узнает, что об этом ему давно известно.

И никто никогда не поверит, что убийство Рофа задумал не Ривендж. Он, в конце концов, симпат, и нет веры их словам. Более того, он либо сам спустил курок, либо приказал убить короля, и, будучи Главой Совета, получал наибольшую выгоду от смерти. В первую очередь, именно поэтому Монтрег возвел мужчину в этот статус.

Ривендж разберется с королем, а затем Монтрег пойдет на Совет и падет ниц перед коллегами. Скажет, что нашел бумаги только после того, как наконец-таки въехал в дом в Коннектикуте через месяц после набегов и после того, как Рива объявили Главой. Он поклянется, что как только нашел их, то связался с королем и рассказал ему обо всем по телефону… но Роф заставил его молчать, из-за компрометирующего положения, в котором оказывается Брат Зейдист: в конце концов, он женат на сестре Ривенджа, и такое родство связывает их с симпатами.

Роф, конечно же, не сможет возразить, поскольку будет мертв, и, к тому же, короля и так недолюбливают за то, что он игнорирует конструктивную критику Глимеры. Совет с удовольствием поверит в очередную его ошибку, реальную или сфабрикованную.

Это сложный маневр, но он должен сработать, потому что если Король скончается, раса будет искать убийцу прежде всего среди остатков Совета, и Рив, симпат, станет идеальным козлом отпущения: конечно же, симпат на такое способен! И Монтрег внесет свою лепту в принятие всеми этого мотива, рассказав, что Рив приходил к нему перед убийством и со странной убежденностью говорил о беспрецедентных переменах. Более того, место преступления никогда не бывает абсолютно чистым. Несомненно, должно будет остаться что-то, что свяжет Рива со смертью, либо потому, что там действительно что-то найдется, либо потому, что все станут искать именно такого рода доказательства.

А когда Рив покажет на Монтрега? Ему никто не поверит, по большей части из-за того, что он симпат, но еще и потому, что, следуя примеру отца, в своих деловых сделках и социальных действиях Монтрег всегда создавал себе репутацию глубокомысленного и благонадежного человека. Насколько его сторонники в Совете знали, он был выше упреков, неспособным на обман, стоящим мужчиной из безупречного рода. Никто из них и понятия не имел, что они с отцом надули многих партнеров, помощников и кровных родственников… потому что осторожно выбирали жертву, дабы защитить свою личину.

Итог? Рива обвинят в измене, арестуют или казнят согласно вампирским законам, либо депортируют в колонию симпатов, где его убьют за то, что он полукровка.

Любой исход приемлем.